Профессор желания
Шрифт:
ПЕРВЫЙ ВЫПУСК НАБОРА ИЗ СТЕРЛИНГОВОГО СЕРЕБРА
ОТЧЕКАНЕНО ДЛЯ ПЕРСОНАЛЬНОЙ КОЛЛЕКЦИИ
ПРОФЕССОРА ДЭВИДА КЕПЕША
Я не знаю что сказать.
— Это же, наверное, стоит уйму денег. Это что-то необыкновенное.
— Правда? С деньгами не было проблем. Так хорошо они придумали. Ты получаешь по одной медали в месяц. Начинаешь с «Ромео и Джульетты». Подождите, я покажу Клэр «Ромео и Джульетту». Так и получаете по одной, пока не получите все. Я собирал их для тебя все это время. Только мистер Барбатник знал об этом. Посмотри, Клэр. Подойди, посмотри поближе…
Проходит какое-то время, пока они обнаружили «Ромео и Джульетту», потому что
— Где, черт побери, «Ромео и Джульетта»? — спрашивает он.
Вчетвером нам удается обнаружить ее, в конце концов, под рубрикой «Истории» на месте, отведенном «Королю Джону».
— А куда же я тогда сунул «Короля Джона»? — спрашивает он. — Я думал, что все сделал правильно, Сол, — говорит он мистеру Барбатнику, нахмурившись. — Мне казалось, мы проверили.
Мистер Барбатник кивает — они проверили.
— Да, — говорит отец, — дело в том … В чем же дело? А, обратная сторона. Здесь. Я хочу, чтобы Клэр прочитала вслух, что там написано, чтобы мы все послушали. Прочти это, дорогая.
Клэр читает вслух надпись.
— «…Что имя? Роза бы иначе пахла, когда б ее иначе называли?» [13]
— Разве это не замечательно? — говорит он ей.
— Да.
— И он может брать это в колледж. Полезная вещь. Это не только для дома, но он может и через десять, я через двадцать лет показывать это студентам. И так же, как мой подарок тебе, это из стерлингового серебра, и я гарантирую, что стоимость этого будет идти в ногу с инфляцией и долго еще после того, как бумажные деньги уже ничего не будут стоить. Куда ты его положишь?
13
Перевод А. Радловой. Ромео и Джульетта». Акт 2. Сцена 2.
Этот вопрос задается Клэр, а не мне.
— Пока что, — говорит она, — на кофейный столик, чтобы каждый мог посмотреть. Пойдемте в гостиную, отнесем альбом туда.
— Отлично, — говорит отец. — Только помните, не разрешайте никому вынимать медали, пока они не наденут перчатки.
Мы накрываем стол на крытой веранде. Рецепт холодного свекольника Клэр нашла в русской поваренной книге, одной из дюжины или около того разных книг из серии «Блюда мира», аккуратно расставленных на полке между приемником, который, кажется, настроен так, чтобы все время передавать Баха, и двумя спокойными акварелями ее сестры, на которых изображены океан и дюны. Салат из огурцов с йогуртом, в который добавлен рубленый чеснок и свежая мята из ее сада лекарственных растений, что находится прямо за дверью, тоже сделан по рецепту, взятому из этой серии, из тома «Кухня Ближнего Востока», Холодный жареный цыпленок с розмарином — это ее собственный давнишний рецепт.
— Мой Бог, — говорит отец, — какое угощение!
— Отличное! — добавляет мистер Барбатник.
— Спасибо, джентльмены, — говорит Клэр. — Но я убеждена, что вы ели что-то и повкуснее.
— Такого вкусного борща, — говорит мистер Барбатник, — я не ел даже во Львове, когда готовила моя мама.
— Думаю, что это немного преувеличено, — говорит улыбаясь Клэр, — но тем не менее, еще раз спасибо.
— Послушай, дорогая моя девочка, — говорит мой отец, — если бы ты была на моей кухне, я бы занимался своим старым делом. И ты получала бы больше, чем теперь, когда ты преподавательница, поверь мне. Хороший шеф-повар даже тогда, в разгар депрессии…
Но коронным блюдом Клэр стали не экзотические восточные кушанья, приготовленные ее способом, которые она
После обеда я предложил нашим гостям отдохнуть, пока не спадет жара, после чего мы могли бы немного прогуляться. Предложение было отвергнуто. Как я мог предложить такое? Как только мы слегка усвоили съеденное, мой отец предложил поехать к нашему отелю. Это меня несколько удивило, как удивили и его слова за обедом о том, что он мог бы заняться «старым делом». С тех пор, как полтора года назад он перебрался на Лонг-Айленд, он не проявлял никакого интереса к тому, что два преуспевающих новых владельца сделали из его отеля. Теперь он называется «Королевский лыжный и летний курорт». Я не думал, что он захочет поехать туда, но он весь кипел энтузиазмом и, выйдя из туалета, направился на веранду к мистеру Барбатнику, который вздремнул в моем плетеном кресле-качалке.
Что, если его сердце не выдержит такой нагрузки? До того, как я женюсь на этой замечательной девушке, куплю уютный домик, выращу красивых детей…
Тогда чего же я жду? Почему потом, а не сейчас, чтобы он порадовался и считал, что его жизнь удалась?
Чего я жду?
Мы идем за отцом, который, единственный из нас четверых, кажется, не обращает никакого внимании на страшную жару, через главную аптеку и все открытые магазины.
— Я еще помню, как здесь было четыре мясных лавки, три парикмахерских, кегельбан, два продуктовых рынка, две пекарни, магазин «Эй-энд-Пи», два врача и три стоматолога. А теперь посмотрите, — говорит он безо всякой досады, а скорее с гордостью человека, который вовремя вышел из игры, — ни мясников, ни парикмахеров, ни кегельбана, только одна булочная, никакого «Эй-энд-Пи» и, если ничего не изменилось с тех пор, как я уехал, то ни одного стоматолога и только один доктор. Да! — возвещает он, посмотрев вокруг добродушно, напоминая немного своего друга Уолтера Кронкайта, — эра богатых отелей отошла в прошлое. Но это было что-то! Вы бы видели это место в летний период! Знаете, кто любил здесь отдыхать? Кого только тут не было? Селедочный король! Яблочный король!..
И он начинает торопливо рассказывать анекдотичную историю главного периода его жизни мистеру Барбатнику. и Клэр, которая не показала и виду, что проделала все это сентиментальное путешествие несколько недель назад в сопровождении его сына, который ей тогда и объяснил, что такое Селедочный король.
Отец рассказывает свою историю шаг за шагом, год за годом, от момента инаугурации Рузвельта до времен Линдона Джонсона. Обняв его и почувствовав, что его рубашка с короткими рукавами совершенно мокрая, я говорю ему:
— Я думаю, что, если ты не остановишься, то дойдешь до времени всемирного потопа.
Он доволен. Он доволен сегодня всем.
— Могу! Это такое наслаждение! Настоящая дорога воспоминаний!
— Папа, страшно жарко, — предупреждаю я его. — Больше тридцати градусов. Может быть, нам стоит пойти помедленнее…
— Помедленнее? — восклицает он и, потянув Клэр за собой, устремляется по улице рысью.
Мистер Барбатник улыбается и, промокнув лоб платком, говорит мне:
— Он уже давно так прыгает.