Профиль мозга
Шрифт:
– Это - родители Малинкина, - пояснил Топольков и позвал Баскакова: - Лёха!
Тот не ответил.
– Он так уже минут десять сидит, - нахмурился Валера.
– Тсс!
– вдруг прошипел Баскаков.
– Картинка, идёт картинка... Открытый космос, орбитальная верфь, я в скафандре, работаю, Виктор переместился на другую сторону, я его не вижу... вдруг удар - я бьюсь шлемом в металл, аа-х! в спине острая боль... я отскакиваю от удара, включается система заваривания скафандра, но не может затянуть повреждение до конца, потому что из спины что-то торчит! На помощь!
Баскаков умолк и уронил голову на грудь. Он тяжело дышал, словно только что пробежал километр.
– Алексей!
– Денис подошёл к нему, тронул за плечо.
– Их убили!
– Баскаков поднял голову и, всё ещё восстанавливая дыхание, посмотрел на Дениса странным, тёмным и безумным взглядом.
– Кого убили?
– Родителей Малинкина, - не сводя глаз с Дениса, Баскаков махнул рукой в сторону виртэка с портретами.
– Виктор и Татьяна Малинкины. Это была насильственная смерть!
– Это тебе твои мёртвые сказали?
– поинтересовался со своего места Валера.
– Это была Татьяна!
– Баскаков моргнул, взгляд его стал нормальным.
Заломив руку назад, Алексей стал массировать под лопаткой.
– О-о-о... что ж вас всех в спину-то, она у меня скоро отвалится...
– забормотал он.
– Тут сказано: несчастный случай на орбитальной верфи, - сказал Денис, проглядевший тем временем найденные Баскаковым материалы.
– Официальная версия, да! Но она не соответствует действительности, - уверенно возразил Алексей.
– Это не было несчастным случаем, но убийца всё провернул очень умело и хорошо замёл следы - доказательств его причастности нет.
– Так может, именно про убийство своих родителей и кричал с крыши Малинкин?
– предположил Топольков.
– Если так, то тогда это железобетонно то же самое, что случилось с Прутиковым. Геноптик, внезапно обрётший дар экстрасенса, кричит об этом всему миру, а потом кончает с собой. Малинкин ведь сам сбросился с крыши!
– Мне надо немедленно к нему съездить!
– решил Денис.
– Думаю, он уже в Центре реабилитации, попытаюсь поговорить. Лёша, поедешь со мной. А ты, Валера, разыщи свидетелей из того дома, где Малинкин кричал, расспроси поподробней, что именно он делал и говорил, откуда пришёл, может, он и о воздействии упоминал, вдруг зацепки про Жирафа в маске появятся.
* * *
– Ну у них тут и контроль!
– удивился Баскаков, едва они с Денисом переступили порог Центра реабилитации.
– Не хуже, чем у нас!
– Это точно, - согласился Денис, оглядывая встроенные в стены сканеры.
– Не успеешь войти, как твой и-код автоматически регистрируется и тебя тщательно досматривают - незамеченным не проскочишь.
– А здесь много мёртвых, - заявил Алексей, когда они, пройдя
– Хочешь сказать, тут куча народу умирает?
– Нет. То есть умирают, наверно, как и в любой больнице, но не знаю, как много. Я говорил не о них, я о тех, кто за живыми присматривает, за пациентами, в смысле. Родственники в основном: дедки, бабки, прабабки... толпами просто болтаются. Очень уж их здесь лежащие беспокоят.
– Ну, так ещё бы!
– усмехнулся Денис.
– Тут ведь только попавшие в беду, не туда свернувшие обретаются. Есть о чём за них поволноваться! Образцовые члены общества, у которых всё в порядке, в таких заведениях не оказываются.
– Вон он, третий корпус!
– показал пальцем Баскаков на приземистое серое здание, и тут же, как по заказу, дверь корпуса открылась, выпустив навстречу гостям невысокого человека в белом халате.
– Здравствуйте, вы - Кулаков?
– обратился он к Алексею.
– Нет, я - Баскаков, Кулаков - он.
Денис открыл свой и-код.
– Очень приятно, я - Ведич, врач Малинкина. Это со мной вы разговаривали, когда звонили сюда. Простите, что использовал "только звук", передача изображения наших пациентов без их согласия запрещена.
– Вы же сказали мне, что Малинкин в сознании, - удивился Денис.
– В сознании, - подтвердил Ведич.
– Однако он вряд ли в состоянии дать на что-то согласие... Впрочем, попробовать поговорить можно, прошу за мной!
– Он повернулся и заспешил к третьему корпусу.
– Доктор, скажите, - спросил Денис, догнав Ведича, - а что могло послужить причиной такого поведения Малинкина?
– Пока сказать не могу, - ответил врач.
– Возможно, какое-то психотропное средство... Какое, выяснить ещё не удалось, ни одного известного наркотика мы в его крови не обнаружили.
– А это может быть не препарат, а внешнее воздействие?
– Внешнее? Излучение что ли?
– Ну да, наверное, излучение плюс ещё что-то, в общем, я имел в виду целый комплекс каких-то воздействий извне на мозг, на органы чувств.
– Теоретически такое возможно, - пожал плечами Ведич, - а практически... я сильно сомневаюсь, слишком это сложно, накладно, да и вообще, зачем? Есть масса гораздо более простых и доступных способов убить человека.
– А вы считаете, его хотели убить?
– живо заинтересовался Баскаков, до этого внимательно, но молча слушавший беседу Дениса с врачом.
– Дело в том, что он постоянно пытается покончить с собой: ещё в той больнице, куда его сперва привезли, он, едва придя в себя, вскочил и принялся биться головой о стену, лоб успел расквасить, пока его успокоили. Вкатили нейролептик и нам сбагрили, толком ничего не объяснив, - в результате он здесь чуть глаза себе не вырвал. Да вы сейчас сами всё увидите, мы пришли.
Врач коснулся сенсора, и дверь скользнула в сторону, пропуская Дениса с Баскаковым в палату, где лежал привязанный к кровати Пётр Малинкин. Лицо его было в замазанных реггелем ссадинах и кровавых подтёках.