Программисты реальностей
Шрифт:
Шли к себе дорогою одной.
Но глухие и ослепшие,
Каждый своею тропой.
Заблудившиеся странники.
Не чужие на своей земле,
Но бродяги и изгнанники,
Шли, повинуясь судьбе…
Спустя какое-то время, абсолютно
Разлитый на безграничные километры вокруг, без верха и низа, излучающий тепло и бесконечное спокойствие дома. Янтарь, в котором не работают никакие приборы навигации, где невозможно заблудиться своему и не найти дорогу чужому без разрешения. Океан солнца, прикрывающий дорогу к дому. А через несколько дней он услышал ту песню и поразился совпадению.
Через десять лет, веселый и многознающий старик, со слегка грустной улыбкой объяснит ему что неслучайности не случайны, а случайностей еще не изобрели в этой вселенной. Что тогда он начал менять реальность по той программе, за которую цеплялась сама его сущность, и притянула подсказку на помощь.
Нам бы добраться домой
В город янтарного света
Через пустыни, лёд и огонь
Через паденья и боль.
Нам бы вернуться домой
В город, стоящий у солнца.
В город, где с нами
Встретятся вновь
Вера, надежда, любовь.
(Ярослав вспоминает песню группы «Маврин», «Город, стоящий у Солнца»)
Глава 4
— Ничего страшного, все будет нормально, — тихо и с улыбкой произнес командир.
На вид ему было около тридцати земных лет, спокойные и радостные глаза, казалось принадлежал ребенку лет двенадцати. Настоящим именем его нарекли, в пересчете на те же земные года, около двухсот лет, что примерно равнялось тремстам двадцати среднегалактических циклов, принятых очень давно, как единую меру, всеми мирами, прочно занявшими место среди звезд.
Около метра девяносто роста, мужчина был одет в свободные штаны, и куртку с высоким стоячим воротником, наиболее близкой к мундиру или сюртуку на земле, черного цвета, с двумя синими линиями, идущими от плеч к пряжке пояса. Сам костюм был из ткани, что не мялась и была эластичной. Воротник выполнял функцию основы для шлема и заодно предохранял дополнительно шею. В то же время ткань позволяла регулировать теплообмен.
Высокая обувь на жесткой основе до середины голени была частью легкой экзоброни, в неактивном состоянии представлявшей из себя лишь каркас из основных элементов, располагавшихся на одежде, и, будучи частью необходимой униформы на кораблях многих рас, носилась на вахтах даже в спокойное время. Волосы платинового оттенка свободно спадали ниже плеч, только несколько прядей было собрано в переплетенные косы. Тонкая кожа и сине-серые глаза
— Они хорошие люди, правда немного боязливые.
— Пространство холодно и огромно, — так же тихо произнес второй, — естественно они его боятся. Одет он был в слегка грубоватую на вид, но прочную одежду на манер земного комбинезона, с такими же ботинками, только вместо основы для экзоброни, на ремне и руках располагались карманы и поясные контейнеры с различной мелочью и инструментами.
— Да и мне, если честно не по себе, — признался он. — Как подумаешь, что жить и жить среди этого всего, пустоты и холода. Я иногда почти физически ощущаю безжалостность и равнодушность космоса. Перелет с планеты на планету еще куда ни шло, и то неуютно. еще и погибать здесь же приходится вам. Легко потеряться, наверное, душам в необъятных просторах. Наша раса недавно, конечно, вышла в космос, но только по необходимости мы пересекаем световые года в пустоте.
— Ты где-то прав, мой друг, но все же посмотри не глазами. Услышь, что оно бывает и теплое, пространство вокруг, почувствуй, как они улыбаются, как смотрят на нас, далекие и близкие звезды. Они ждут, многие из них светлые души, в том числе и наших предков. Через открытые смотровые панели палубу заливал густой, но не яркий, синий свет ближайшей звезды.
И он не мог помешать увидеть в безграничной дали россыпь разноцветных тысяч и тысяч других звездочек, перечеркнутых фоном красно- багровой туманности, толстой неровной линией закрывшей полнеба.
— А мы здесь дома, понимаешь? Какая бы ни была красивая планета, рано или поздно потянет вверх, может быть затем, чтобы снова спуститься, а может сгореть где-то там. Это не важно, потому что мы остаемся среди своих, мы, Нок'Ра- Ай, не можем быть затеряны или забыты, пока род наш среди звезд чтит Закон. Мы не можем не вернуться, мой друг, даже погибая.
Это лишь часть спирали, даже не помеха. Конечно. мы люди, и потери для нас утрата и боль. Особенно среди своих, Нок'Ра- Ай не так уж и много было всегда. И когда уходят те, к кому мы привязались душой, уходит и часть нас самих.
На пару минут наступило молчание созерцания. Первый говоривший что- то спокойно обдумывал, второй почтительно не мешал.
— Скажи своим людям, пусть будут спокойны, мы прибудем на Залашир по времени, и поможем переселенцам.
— Да, направляющий, — слегка улыбнулся выборный поселенцев, — конечно.
Еще пару минут на центральном мостике царила тишина.
— Ормак, — произнес он по связи, — вход в прыжок группы по обычной схеме с транспортом. Ведущему щиты не снимать, системы здесь сам знаешь какие.
Система Земли.
В глубине Атлантики, куда не проникает солнце, но все же есть призрачный свет подводной жизни, в огромном зале, единственном, где не было воды, уже многие столетия на удивление хорошо сохранились древние скульптуры и мозаика на стенах. Многочисленные фрески, возрастом около двенадцати — пятнадцати тысяч лет и пробывшие под толщей вод целые тысячелетия, на взгляд обычного человека насчитывали век, может два, в общем недавно.
И так же, как и тысячи лет назад, когда Атлантида гордо стояла на поверхности, ее достижения науки и магии никем не могли быть оспорены как в этом мирах, так и в соседних, в этом зале, в сердце главного города шло собрание. Над головой плыли уже не глайдеры в небесах, а косяки рыб, здесь не было слуг и мелодий, не подавались разнообразные кушанья для верхушки правителей цивилизации. Но ничего из этого не могло помешать давней традиции: орден жрецов Атлантиды, а теперь их последователи и потомки принимали здесь важные решения. Уже не в прежнем виде и даже не в телах материальных, но астральных проекциях, круг тринадцати был здесь в полном составе. Двенадцать жрецов и один дракон, как его привыкли именовать в ордене.