Прогрессивный сатанизм. Том 2
Шрифт:
Тот, кто уснул, – тот не пойдет за нами.
Тот, кто не спит – утром умрет за нас.
В руинах замка
цветет черника,
В огромном зале
раскрыта книга.
Седые тайны
венчают день и мрак.
Ее листает
безумный маг.
В ладонях памяти
страницы шепчут,
Под звон пергамента
кружит
Хмельные звезды,
как челн, сквозь ночь влекут,
И танец льется
под ритм секунд.
В ладонях бубен,
на пальцах кольца -
О том, что будет,
не беспокойся.
А по перилам,
как сорванец, луна -
О том, что было, -
не вспоминай.
Смеется дождик,
мелькают весны.
Неужто можно
прожить серьезно?
Не возмущайтесь,
ведь жизнь – такой пустяк!
Так дай нам счастья,
безумный маг!
В кругу мелодий
струится танец.
Пусть все проходит -
а я останусь.
Так интересно забыть,
где явь, где сон,
Спеша по стрелкам
твоих часов.
Как тень по лезвию,
луна кружится,
И эта песня сна
зовется жизнью.
Не размыкай же рук,
пусть взгляд убьет слова.
Позволь еще хоть круг
протанцевать.
/пародия/
Я был когда-то стремным
Землянином никчемным,
Каких на всей планете
полно, хоть пруд пруди.
Теперь я Носферату,
Клыкастый и крылатый,
И у меня
вся вечность впереди.
Меня хоть не спросили,
А взяли да кусили,
Об этом не жалею
нисколько я сейчас.
Кругом сплошные плюсы:
Мне кровушка по вкусу,
К тому же много
женщин среди нас.
Боюся я однако,
Что вдруг посадят на кол.
Осиновые колья
для нас не будь здоров,
Хотя не стану врать я,
Мне пофигу распятья
И не страшны
чеснок и серебро.
И хуй ли нам, вампирам,
Не править целым миром,
Хранителям традиций
и знаний вековых?
Ведь дохнут перманентно
Цари и президенты,
И только мы
живее всех живых!
Рождён я в пене грозных вод,
Когда волна, ударив в скалы,
Вспенила мрачный небосвод
И Бездны траурной подвалы.
Я встал под именем Демьен,
Всегда
Я под созвездием Овен
Рождён в душе волны разбитой.
Обломком страсти, гласом дна,
Мечтой запретной и коварной,
Меня ласкала темнота
Влекла прохладою нетварной.
В сиянье утренних небес
Я умер, но в ночи, – воскрес.
Мелодичные звоны бокала
Заглушают седое пророчество,
Ночь друзей у меня отобрала -
Подарила взамен одиночество.
И не важно, какого я племени,
Кто мой дед, каково моё отчество,
Лишь стучит молотками по темени,
Час за часом, моё одиночество.
Пусть печально проходят прохожие,
Пусть о власти мечтают высочества -
Я закопан во дни непогожие,
И придавлен плитой одиночества.
Смерть бывает прекрасной,
Смерть бывает простой,
Страстной, страшной, ужасной,
Одинокой, больной.
Смерть приходит надменной,
Или хитрой лисой,
Или той, неизменной,
С острозубой косой.
Смерть и я ожидаю,
В тот, загадочный сон,
Я давно улетаю,
Я давно погружён.
Здесь так тихо. Спокойные тени лежат
На ступенях старинного склепа,
И высокие травы о чем-то шуршат,
Много лет отмечая рассветы.
Только вечный покой. Ни добра нет, ни зла,
Для того, кто лежит погребенным,
Бесконечна забвения вечная мгла,
Только надпись на склепе все помнит:
"Здесь лежит славный воин, достойнейший сын,
Защитивший от зла светлый край сей.
Он погиб, заслонивши собой нас от тьмы,
Победив в страшной битве последней".
"Ты всю жизнь воевал, ты покой заслужил.
Отдыхай, ибо зло не воспрянет".
Что ж, забавно – он мертв, ну а я еще жив…
Вот и вход, полускрытый тенями.
Я вхожу в этот склеп, не склонив головы,
Я не знаю почтения к мертвым.
И коснувшись руками надгробной плиты,
Я смотрю в барельеф полустертый.
Под тяжелой плитой – побелевший скелет,
Смерть равняет героев и трусов.
Вот – ты мертвый лежишь, ничего в тебе нет,
Что могло б мои планы нарушить.
Кто был дорог тебе – тоже в землю легли,
За кого ты погиб – тех забыли,