Прогулка по хребту
Шрифт:
Под ним на западе находится огромная круглая котловина, настоящий амфитеатр, который должен заполниться темным глетчером, спускающимся с перевала. Стенки котловины почти свободны от снега, огромные гранитные уступы блестят на солнце. Снежная цепь — плоское белое пятно обозначает долину, которая протянулась из котловины на запад. Невысокие горные цепи тянутся рядами до самого застланного дымкой горизонта.
Позади провала озера Дорис открывается вид на глубокую долину, которую они оставили за собой.
— Здесь немного ветренно! — кричит Джо.
— На перевале всегда ветренно, — говорит Брайан. Он снимает рюкзак и ликует, как Джо. Он подходит к Джо и осматривается. — Дружище, сейчас хорошее время года, а я уж думал, что мы никогда больше не вернемся сюда. — Он хлопает Джо по плечу. — Честное слово, я счастлив, что ты здесь.
— Я тоже, — кивает Джо. — Я тоже.
Они останавливаются.
Питер присоединяется к ним.
— Посмотри! — восклицает Брайан и протягивает руку на запад. Разве это не удивительно, не чудесно? — Некоторое время Питер смотрит на панораму гор, потом кивает. Он снимает рюкзак и опускается за скалами, защищающими его от ветра.
— Холодно, — говорит он. Руки дрожат, когда он открывает рюкзак.
— Надень свитер, — быстро советует Брайан, — и съешь что-нибудь.
Джо снимает лыжи и обходит перевал. Он удаляется от Брайана и Питера. Незащищенные скалы состоят из коричневого, иссеченного ветром гранита и покрыты мозаикой красных, черных и зеленых пятен. Джо приседает, чтобы поближе рассмотреть одну из трещин, и поднимает треугольный камень. Бросает его на запад. Тот летит по длинной дуге и падает вниз.
Брайан и Питер обедают. Они прислонились к огромному валуну, который защищает от ветра. Там, где они сидят, довольно тепло. Брайан ест сыр, кторый отрезал от огромного куска. Питер кладет на колени мамалыгу и выжимает на нее из пластикового тюбика земляничное варенье. Потом берет бутылку с жидким маслом и щедро поливает поверх варенья.
Брайан бросает взгляд на это творение и отводит глаза.
— Это похоже на дерьмо!
— Ну, — говорит Питер, — есть так есть. Мне кажется, ты станешь здесь законченным прагматиком.
— Да, но…
Питер глотает мамалыгу. Брайан принимается за сыр.
— Ну, как тебе понравилась наша утренняя прогулка? — спрашивает Брайан.
— Я читал, — говорит Питер, — что лыжи изобрели индейцы прерий. Для ровной местности. Здесь, в горах, склоны… — Он заталкивает в рот еще один кусок….
– так ужасны!
— Раньше ты охотно поднимался сюда.
— Но это же было летом.
— А сейчас еще лучше. Кроме нас, наверху ни одного человека. И куда ни бросишь взгляд, повсюду снег.
— Да, я уже заметил, что ты там высматриваешь. Но мне некогда пялиться на снег так пристально. Слишком много работы.
— Работы! — насмешливо тянет Брайан. — Старая поговорка:
Питер, уплетающий за обе щеки, казалось, был оскорблен. Они продолжали есть. Одна из бессмысленных песенок Джо звучала в воздухе.
— Мы только что говорили об искаженным мышлении, — говорит Питер.
— Да. Но ты не теряешь его из виду?
— Вроде бы нет. Хотя не знаю, что делать, если он вдруг потеряется.
Брайан оглядывается и поворачивает голоу, чтобы заглянуть за валун.
— Эй, Джо! — ревет он. — Иди поешь чего-нибудь!
Оба видят, как Джо вздрагивает при звуках голоса Брайана. Однако, на мгновение оглянувшись, он продолжает играть камнями.
— Он снова невменяем, — говорит Брайан.
— Он больной парень, — отвечает Питер. — Таким его сделали эти врачи.
— Таким его сделал несчастный случай. Врачи спасли ему жизнь. Ты не видел его в больнице, а я видел. Десять-двадцать лет назад человек с таким ранением мог вести только растительную жизнь в сумасшедшем доме. Когда я увидел его, то подумал, что он окончательно слетел с катушек.
— Да знаю я, знаю. Человек, в которого попал отлетевший защитный кожух.
— Но ты не знаешь, что с ним сделали.
— Ну, так что же с ним сделали?
— Ну, с ним сделали то, что они называют аксонным восстановлением. Во всех местах, где были нарушены нервные связи. В принципе, это значит, что они заново регенерировали часть его мозга.
— Регенерировали?
— Да! Ну, именно нарушенные связи. Как рукав звездного облака. Понимаешь?
— Нет. Просто я однажды куплю тебе это. — Питер смотрит через валун на Джо. — Я только хочу надеяться, что им удастся все это вырастить — бах, бах! Может, у него снова провал в памяти и сейчас он ходит по ниточке на краю пропасти?
— Нет. Насколько я могу судить, он, к сожалению, забыл, как говорят и ведут беседы. Я думаю, это процесс новой организации. Но здесь это вряд ли играет какую-то роль. — Брайан встает. — Эй, Джо! ОБЕДАТЬ!
— Все же это играет роль, — говорит Питер. — Предположим, что он забыл слово «пропасть». Он забыл понятие и значение этого слова. Он говорит самому себе: я просто пойду к этому озеру внизу и — гоп-ля! — шагает в пропасть.
— Ах, это, — говорит Брайан. — Такого с ним не произойдет. Понятия, значения или концепции не нуждаются в словах.
— Что? — восклицает Питер. — Значения не нуждаются в словах? Ты шутишь? Дружище, я думал, что сумасшедший все-таки Джо!
— Нет, я серьезно, — говорит Брайан и быстро меняет обычную сдержанность на заинтересованную живость. — Сенсорная чувствительность, подсознательное восприятие действует всегда, только по-особому. Но у нас это сознательный ход мыслей. Во всяком случае, этого вполне достаточно, чтобы удержать его от падения в пропасть. — Однако, несмотря на свое утверждение, он снова оглядывается через плечо. Там стоит Джо и кивает, слофно соглашается с ним.