Прогулка по краю пропасти
Шрифт:
– Кто бы сомневался! – буркнул полковник Пашуков, проглядев факс, и нажал кнопку автодозвона. Трубку сняли мгновенно.
– Ну, как там наша красавица? Еще жива? – не здороваясь, спросил Пашуков.
Из забытья Варю вывел надрывный писк мобильного телефона: «Тореадор, сме-ле-е в бой!»
Глаза открывать не хотелось. «Со мной что-то случилось, – тупо подумала Варя. – Что-то страшное, нехорошее… Не хочу, не могу просыпаться!»
Она сделала неимоверное усилие и распахнула глаза. Взгляд уперся
«То-ре-а-дор, то-ре-а-дор!»
– Да заткнись ты наконец! – крикнула Варя телефону и нажала кнопку приема. Голос ее звучал хрипло: – Слушаю!
– Варя, это Кирилл!
– К-какой Кирилл!
– Из газеты! Из «Прибоя»! Забыла, что ли?
– Да, помню… – пробормотала она. – Конечно, помню. Что ты звонишь?
– Сегодня ночью из морга украли трупы!
– Ка… какие трупы?
– Трупы потерпевших! Погибших в Соленой Пади. Сторож в реанимации, милиция комментариев не дает!
Слова Кирилла существовали где-то далеко, отдельно от нее, в межзвездном пространстве.
Смысла их она не понимала.
«Варя, не придуривайся! – приказала она себе. – Возьми себя в руки. Ты жива. И, кажется, невредима. Ничего не болит. Говори с ним. Отвечай!»
– Спа… спасибо, Кирилл… спасибо, что сообщил…
– Ты что, еще дрыхнешь? – обиженно проговорил он. – Детали тебя не интересуют?
Варя постаралась взять себя в руки:
– Прости, Кир, я не могу сейчас говорить… Я – в аварию попала.
– Где? – деловито осведомился он.
– Километрах в двадцати от города. В поворот не вписалась… Все, извини, я тебе перезвоню. – Варя нажала кнопку отбоя. Охнула: и телефон, и ее руки, и грудь, и ноги – все было усеяно осколками. Ремень безопасности ужасно больно впивался в ребра. Она посмотрелась в уцелевшее зеркало. Видок у нее еще тот: на лбу кровь, глаза дикие, волосы дыбом…
«Слава богу, ограждение выдержало. Шерри, что ж ты, девочка, так меня подвела?»
Варя постепенно приходила в себя. Пошевелила ногами, руками – все работает.
«Молодец, ремень был защелкнут. Иначе вылетела б из машины к черту».
Она как могла отряхнулась от стекол и выбралась из Шерри – дверь, к счастью, не заклинило. На обочине уже стали останавливаться машины. Помощи водители не предлагали. Все только смотрели. Смотрели на нее с жадным любопытством.
«Не хочу сейчас ни с кем говорить!»
Варя села прямо на землю и закрыла глаза. Ей нужно поспать, поспать хотя бы минутку…
Саше Смеяну было хорошо.
Он лежал на Вариной кровати, обхватив руками подушку. Подушка пахла женской туалетной водой – арбузами и озоном. Вокруг него разгорался новый день: сквозь шторы шпарило солнце, в коридоре топотали горничные, в кафешке под окнами врубили Ивана Кучина, а Саша все лежал и лежал…
Впервые, как приехал на злосчастное побережье,
С ума сойти, ему впервые не больно! Впервые за трое суток! Может, кровать в одноместном номере мягче, чем в его перенаселенной комнатенке. Или Варькины чудо-таблетки сработали, или ее добрая аура помогала…
Саша спал – и не спал. В голове крутились всякие мысли, разумные, как наяву. Только управлять ими не получалось – поток сознания льется, а тебе только и остается, что слушать. И принимать к сведению.
«Я поправляюсь, – думал Саша в своем полусне-полуяви. – Восстанавливаю силы. Беру себя в руки. Я проснусь – и больше не буду пить. Начну думать, действовать».
Почему-то теперь ему казалось, что все получится. Все получится – у них с Варей. Они найдут гада. И – отомстят ему.
На этой мысли Саша проснулся – теперь уже окончательно. Спал он без малого три часа. Сон освежил его и подлечил. По крайней мере, голова почти не болела. Зато тело слушалось плохо. Оно налилось свинцовой тяжестью, и каждое движение, даже резкий взгляд в сторону, причиняло боль. «Перепитушки», – говорил обычно о таком состоянии несостоявшийся тесть. Царствие ему небесное…
«Сколько же я выхлебал? – задумался Саня, с наслаждением потягиваясь на простынях. – Только вчера: бутылку в кафе и вечером – тоже бутылку. Динка говорила, что литр водки – это смертельная доза. Правда, всегда добавляла: для иностранцев – смертельная, а у нас, русичей, – своя, другая статистика…»
Мысли о Динке накатили, накрыли с головой. Саня закрыл глаза и представил: такое же, как сейчас, позднее утро, палит нещадное солнце. Он только проснулся, но лежит не в бетонной гостинице, а в палатке, слушает шум ветра, плеск волн, веселую перепалку Диночки с сестрицей: «Обойдется твой Саня без кофе! Пусть сам встает – и варит себе. Ты что ему, горничная?» Но Динка все же является в палатку, кокетливо, будто передничком, обернутая полотенцем, волосы мокрые – успела уже искупаться, глаза сияют:
– Проснулся? Кофе в номер заказывал?
Саня так живо представил и Динку, и ее фирменную улыбку (в больнице говорили, что Динка-доктор своих пациентов этой улыбкой на ноги поднимает), и свою любимую чашку-бадью (специально брал с собой), что ему даже почудилось: ощутимо запахло кофе, арабикой, его любимым сортом…
Он ожесточенно стряхнул с себя наваждение. Решено же: больше не вспоминать. Не канючить.
И – привыкать, что кофе себе придется организовывать самому. Всегда – самому.