Прогулка по краю пропасти
Шрифт:
Она кивнула.
Ярослав Михайлович вопросительно глянул на Саню. Тот с неудовольствием покосился на Варю и нехотя сказал:
– Валяйте.
– Благодарю вас. – Ученый саркастически поклонился аудитории. – И продолжаю… Мы с вами остановились на генетически модифицированных растениях. Однако принципиально нет ровным счетом никакой разницы между растениями и животными. И опыты по генетической модификации животных уже идут. Представьте себе, к примеру, молоко, содержащее не просто стандартный набор белков-жиров-витаминов, но и включающее в себя целый комплекс лекарственных препаратов. Тех, что предупреждают диабет, болезни сердца, сосудов. Или – целебную говядину, потребление которой не увеличивает содержание холестерина, а, напротив, способствует тому, чтобы рассасывались холестериновые бляшки. Представьте,
– Природа отомстит вам за эти опыты, – с мрачной усмешкой произнесла Варя.
– Да?! – задиристо спросил биолог. – Почему ж тогда она не мстит нам за создание пенициллина? Инсулина? Аспирина? За то, что в девятнадцатом веке средняя продолжительность жизни была сорок лет, а сейчас – семьдесят?
Ученый продолжил:
– Но хватит схоластических споров и прогнозов на будущее. На очень близкое, прошу заметить, будущее… Вернемся к работам сегодняшнего дня. К нашей работе… Одним из ее направлений являются опыты с насекомыми. – При последних словах Варя с Саней переглянулись. Ученый не заметил этого и продолжал: – Кстати, в двух словах о достижениях наших коллег из-за океана. Посевам хлопчатника в США сильно вредит гусеница хлопковой совки. Благодаря ей штатовские хлопкоробы, – биолог саркастически выделил последний термин, – теряют ежегодно более сорока пяти миллионов долларов. И тамошние генные инженеры пришли им на помощь. Им удалось вывести стерильную хлопковую совку. Вредителя, который не дает потомства. И генетики на опытном поле постепенно вытеснили обычную совку – совкой бесплодной. Кстати, для того, чтобы отличать творение своих рук от обычных насекомых, биологи их пометили. И знаете, чем? Они внедрили в ДНК насекомых ген медузы! Стерильные вредители благодаря этому стали светиться в темноте!
Ученый торжествующе оглядел Сашу с Варварой – однако восхищения аудитории не дождался. Продолжил:
– А ученым под руководством американского профессора Макгинниса удалось выделить так называемый ген Ю-би-экс.
Ученый жирно начертал на доске:
Ген Ubx.
– Это ген роста отдельных частей тела животных – в том числе и насекомых, и «хомо сапиенс». Кстати, благодаря исследованиям генетиков и палеонтологов удалось показать, каким образом произошел классический скачок в истории эволюции. Они доказали, как случилась мутация, благодаря которой четыреста миллионов лет назад ракообразные вышли на сушу. Исследователям удалось, управляя данным геном, – биолог постучал мелом по доске, по названию Ubx, – уменьшить у морской креветки количество ножек и, таким образом, практически превратить ее в жительницу суши – в насекомое! Итак, ученые в своей лаборатории повторили на протяжении пары лет процесс, на который Природа или Бог – называйте как хотите – затратили миллионы лет!.. Однако… – Ярослав Михайлович сделал многозначительную, предвкушающую паузу и плотоядно потер руки, – однако то, чего сумели добиться американцы со своим многомиллионным оборудованием и финансированием, меркнет по сравнению с тем, чего удалось достичь нам. Нам, здесь! В условиях изоляции, секретности и скудости бюджета.
Варвара внимательно смотрела на биолога. Он выглядел теперь лихо – словно Денис Давыдов, который врубается на коне в гущу французов или читает на пирушке свои стихи.
– Нам удалось, – благоговейно произнес Ярослав Михайлович, – научиться на практике управлять ростом всего тела! Не отдельных ножек, как американцы, – презрительно сморщился ученый, – а всего. Вы понимаете?! Управлять ростом! Пока – только у насекомых, но потом, кто знает… – Он еще раз энергично потер руки. – Кто знает… – повторил он, и взгляд его поплыл, затуманенный великими, блаженными перспективами.
– Простите… –
Ученый открыл рот для того, чтобы ответить, но тут дверь распахнулась, и в помещение быстрым шагом вошел полковник Бурдаков (на этот раз в одиночестве).
Охранники немедленно встали с парт, а биолог, не успевший ничего ответить, по-военному вытянулся у доски. И только Варя с Сашей остались сидеть на своих местах – как прежде, развалясь. То была, возможно, единственная привилегия, которую давало им положение пленников.
– Ярослав Михайлович, – звучным голосом произнес с порога полковник, – благодарю вас. Вы можете быть свободны.
– Слушаюсь, – склонил лысую загорелую голову ученый.
– А вы, – продолжил Бурдаков, указав легким кивком на пленных, – следуйте за мной. Я хочу вам кое-что показать. И рассказать.
Полковник помедлил и оглядел всех: Варю, Александра, двух автоматчиков, биолога.
– Иногда, – хитровато щурясь, произнес он, – во многой мудрости не только многие печали. Но и, как говорил Сенека, – путь к богатству.
Конвоиры вывели их в коридор. Впереди – шествовал парень с автоматом. Следом – Саня. Дальше – Варвара. Замыкал процессию второй конвойный, а уж последним шел полковник.
Коридор тянулся недолго – без окон, крашенный скучной, очень советской масляной краской, он заканчивался лестницей – той самой, по которой они бежали с гауптвахты-«клуба».
Глядя на мерно покачивающуюся перед ним стриженую башку конвоира, Саня подумал: «Что это за парень? Солдат-срочник? Не похож. Слишком взросл и серьезен. Вольнонаемный? Это – скорее. Почему они тогда без погон, без знаков различия? И где этот парень живет? Скорее всего здесь, на горе. Значит, тут должно быть что-то вроде казармы. Гимнастерка у него линялая, но свежестираная. Значит, здесь есть прачечная. От него несет потом, однако свежим, не застарелым. Стало быть, имеется и баня… Сколько ж надо денег, чтобы все это хозяйство содержать! Ученые, опыты, какие-то генетические пушки, грузовики, солдаты, казармы, баня, прачечная, тепло, свет… Миллионы, наверно, уходят!.. Кто, интересно, финансирует? Неужели наше полунищее государство? Или – какие-нибудь безумные банкиры? Или – чеченцы? Иракцы? Мафия?..»
Пока оставалось только гадать.
Они спустились по лестнице до первого этажа. Остановились перед дверью. Первый конвойный погремел ключами. Отомкнул дверь. Они вошли и очутились в том самом зале, похожем на цех завода, что Саня с Варей видели сверху, с балкона, – во время своего побега.
Внизу «цех» оказался еще больше. Здесь было жарко, как на улице, но чуть овевающий лица ветерок свидетельствовал, что работает система вентиляции. Слышалось постоянное гудение механизмов – похоже, промышленных кондиционеров.
И еще – откуда-то издали доносилось громкое, неумолчное жужжание.
В полу цеха имелось несколько куполов, имеющих сверху большие пластиковые прозрачные люки. На первом, ближнем к ним люке, находились трое. Один стоял неподвижно, а два других что-то с ним делали.
Саня с Варей, по знаку полковника, направились прямиком к этой группе. Когда они подошли к круглому пластиковому люку (диаметром около трех метров), неумолчное жужжание стало громче.
Двое расступились. Саня увидел третьего. Тот стоял ровно посреди люка. Находился он здесь, очевидно, не по собственной воле. Руки его были заведены назад и скручены за спиной. Тонкий, прочный трос прикреплен к рукам человека, а потом тянулся вверх, к далекому потолку цеха, и там крепился к крану.
Мужчина был вздернут тросом, как на дыбе. Ноги его едва касались люка – так, что ему приходилось стоять на прозрачной поверхности на цыпочках. Лицо его было мученическим. Под глазом красовался кровоподтек. Из носа стекала тонкая струйка крови. На вид человеку было около сорока, но пережитые совсем недавно страдания состарили его лицо.
Конвой подошел к пластиковому люку – и человеку на нем. Двое – те, что возились возле человека, – при появлении полковника вытянулись. Глаза третьего, связанного, выразили вдруг дикий, нечеловеческий испуг.