Прогулка в мир тьмы

Ольшевская Светлана

Пришлось мне снова продемонстрировать фонарик, и взрослые пришли в не меньший восторг, чем дети.

– Какая красота! – восторгалась мать, поднося фонарик к разным камням на своих украшениях. – Может быть, ты и правда согласишься поменяться на что-нибудь?

– Я бы вам его подарила, – вздохнула я. – Но ведь без него я в темноте ничего не вижу.

– Как – не видишь? – изумилось все семейство.

– А вот так. Я могу что-то видеть, только если светло.

– Значит, без этого света ты слепая? –

такая формулировка вопроса ввела меня в ступор.

– Ну… Если полная темнота, то да, – развела я руками. – А если хоть немного света есть, то не совсем.

– Откуда ты такая тут взялась? – изумился отец семейства.

– Оттуда, – я указала вверх и спешно добавила, предваряя новые вопросы: – Не с поверхности, а еще выше.

Как ни странно, меня поняли. Воцарилось молчание, все семейство смотрело на меня как на диковинное животное, а старушка промолвила:

– О тех краях у нас больше сказки слушают, чем правду знают. Когда-то наши предки бывали там часто, даже жили, а теперь мало кому это интересно.

– Я о вашем мире могу сказать то же самое. – Мне стало весело. – Остались только полузабытые сказки…

– А расскажи, как там у вас? – прицепился старший из мальчишек. Остальные подсели ближе, приготовившись слушать, и я – что оставалось? – принялась рассказывать обо всем, что в голову взбредет. Но главным образом мой малосвязный рассказ сводился к солнышку, зеленой листве и ярким краскам нашего мира.

Слушали меня очень внимательно, и по их лицам было видно – взрослые еще верили кое-как, а вот дети скорее воспринимали это как сказку. Фонарик же все это время переходил из рук в руки – им любовались, как чудом невиданным. Интересно, надолго ли батареек хватит…

– Я тебе верю, – раздался скрипучий голос бабушки, когда я, слегка охрипнув, замолчала. – Ты правду рассказываешь, по глазам видно. Да и я что-то такое в юности слышала.

– Так это правда, что ли? – воскликнула девочка, но тут же снова вернулась к своему вожделенному: – Слушай, ну давай поменяемся, а? Я тебе отдам свою новую накидку, она у меня самая красивая! Ма-ам, ну скажи ей!

Матери этой славной семейки явно и самой не хотелось расставаться с занимательной игрушкой, и она посмотрела на меня вопросительно.

– Но я без него в темноте не вижу! – еще раз пояснила я.

– В полной темноте? – уточнил отец.

– Ну да. Если хоть немного светло, то он не нужен. Может быть, на обратном пути подарю, если получится…

– А куда ты собираешься? – спросил он. – И что тебе здесь понадобилось, что ты оставила свой дом и спустилась к нам?

– Ох… не знаю, как и объяснить… И куда мне теперь идти, я тоже не знаю.

Тогда бабушка пододвинулась ко мне поближе, села рядом, положила руку на плечо:

– Тревожишься ты, тревожишься… Расскажи по порядку.

Нам ты можешь доверять.

Я сомневалась, конечно, стоит ли откровенничать, но все же эти люди… или кто они здесь такие, были мне какими-никакими, а друзьями. Может, и подскажут, как быть.

Я рассказала все, как умела. О том, как Вальдемар поднял великого предка иггов, как тот закрыл небо огромной черной тучей, а после гибели Вальдемара убрался обратно, утащив Вилора с собой, а игги разбежались. Я путалась в словах, краснела и очень сильно сомневалась, что меня поймут.

– Так вот зачем ты сюда спустилась, – задумчиво произнесла мать. – Только боюсь, спустилась ты недостаточно. Те, о которых ты говорила, живут ниже, намного ниже. Игги. Мерзкие существа, они и горло могут перегрызть, только дай им волю! По счастью, сюда они почти не захаживают, а вот черные бывают иногда. Редко, но…

– Кто такие черные?

– Ты их видела сегодня. Там их дорога, мы стараемся держаться от нее подальше. Куда-то летят, а зачем – нам не говорят.

– Они живут глубоко внизу, – добавил отец, вертя в руках мой фонарик. – Долго тебе добираться туда будет, пути темные и опасные. Там такие твари водятся…

– Буду благодарна, если вы мне покажете дорогу, – ответила я, решительным жестом отобрала фонарик и выключила. – Извините, но я не могу вам его отдать. Раз пути темные, значит, он мне понадобится.

Взрослые переглянулись, а старший из мальчишек брякнул:

– Ты серьезно собираешься туда лезть? Такая слабая, хлипкая! Тебя же сожрут как нечего делать!

Я не знала, что на это ответить, но тут снова заговорил отец семейства, которое поглядывало то на меня с сочувствием, то на фонарик – с вожделением:

– Давайте вот как сделаем. Ты оставишь нам эту вещицу, а мы отвезем тебя вниз. А там достаточно светло, чтобы ты все видела.

– Светлее, чем здесь? – уточнила я.

– Намного. И даже не столь опасно. У тебя будет больше возможности уцелеть.

– Согласна! – тряхнула я головой, попутно пытаясь понять, как он собирается меня везти. – А на чем вы здесь ездите?

Вместо ответа все засмеялись. Я встала. Фонарик был церемонно передан в руки девочки.

– Тогда уж и запасные батарейки забирайте.

Пришлось объяснять им, как его включать и как менять батарейки, отчего все семейство пришло в еще больший восторг.

– А это тебе от меня! – воскликнула девочка. – Я обещала. А то одета ты как нищенка!

На меня почти торжественно надели некое подобие плаща с широкими рукавами, расшитого причудливым узором из блестящих пластинок и золотых нитей. Он был довольно увесистым, но, должна сказать, мне сразу стало теплее. Потому что стылый промозглый холод, царящий здесь, уже начинал пробирать до костей.