Прогулки по Москве
Шрифт:
В те времена бульвар сделался всеобщим зеленым клубом, в котором можно было встретить всех известных в Москве людей. Батюшков писал: «Вот гулянье, которое я посещал всякий день, и почти всегда с новым удовольствием. Совершенная свобода ходить взад и вперед с кем случится… На гулянье одни приезжают, чтобы отдохнуть от забот, другие – ходить и дышать свежим воздухом; женщины приезжают собирать похвалы, мужчины – удивляться, и лица всех почти спокойны. Здесь страсти засыпают, люди становятся людьми. На гулянье все кажутся счастливыми, и это меня радует, как ребенка, ибо я никогда не любил скучных лиц».
Справа на бульвар выходит старинная усадьба (дом № 25). Здесь в доме своего
На каждом подоконнике, на каждой скамейке сада здесь с утра до вечера звучали стихи. Дом стали называть «Дом Герцена». Михаил Булгаков именно его описывал как «Дом Грибоедова» в романе «Мастер и Маргарита». Было в доме и писательское общежитие, через которое прошли многие писатели и поэты, а Андрей Платонов прожил здесь 20 лет, до конца жизни. Сейчас в доме Литературный институт.
Рядом – театр им. А. С. Пушкина. Пушкин очень любил Тверской бульвар. В «Евгении Онегине» он его упоминает наравне с Кремлем:
Он слышит на больших обедах Рассказы отставных бояр, Он видит Кремль, Тверской бульвар…На Тверском Пушкин впервые встретил юную Наталью Николаевну, заглянув на детский бал к известному московскому танцмейстеру Йогелю. На месте усадьбы Кологривовых, где Йогель снимал дом, сейчас новое здание МХАТ.
Чуть впереди (к столетию со дня рождения) поставлен замечательный, по-моему, памятник Сергею Есенину. Когда-то он обращался к бронзовому Пушкину:
Мечтая о могучем даре Того, кто русской стал судьбой, Стою я на Тверском бульваре, Стою и говорю с собой… А я стою, как пред причастьем, И говорю в ответ тебе: Я умер бы сейчас от счастья, Сподобленный такой судьбе. Но, обреченный на гоненье, Еще я долго буду петь… Чтоб и мое степное пенье Сумело бронзой прозвенеть.И вот это произошло. Сегодня он стоит на Тверском бульваре, поодаль прилег Пегас, а рядом – сказочные птицы, но вспоминается почему-то: «а журавлей уносит ветер вдаль…»
В доме № 17 справа, украшенном богатырскими головами в шлемах, собирался московский Артистический кружок, единственный в то время в Москве клуб, в члены которого допускались и дамы. Островский, основывая кружок, мечтал, что артист будет «постоянно находиться в хорошем обществе и вследствие того приучаться к порядочности в одежде и манерах, приобретет хорошие знакомства и получит доступ в семейные дома людей образованных». Сюда приходили, кроме артистов, писатели, художники, ученые. Здесь устраивались литературные вечера, выступали музыканты, ставились спектакли.
А еще это место было знаменито своим садом, устроенным майором Осташевским во вкусе просветительских увлечений XVIII в. «Он невелик, это правда, но сколько в нем необычайных и особенного рода красот! – описывает сад Осташевского Загоскин. – Какое дивное смешение истины
Любовь к Просвещению не осталась безнаказанной. По Москве пошли слухи, что у Осташевского собирается языческая секта и что в его саду поклоняются идолам и приносят им жертвы. Возможно, старые деревья во дворе – это остатки сада Осташевского.
В нарядном особняке справа (дом № 11) жила великая актриса Ермолова. Писательница Щепкина-Куперник вспоминала: «Москва преклонялась перед нею от мала до велика. Толпы молодежи ждали ее у театрального подъезда, чтобы уловить ее взгляд. Если она входила в какой-нибудь магазин, приказчики покидали всех остальных покупателей и служили ей, как королеве. Громадной популярностью она пользовалась и среди театральных служащих, прислуги – и это уж не только благодаря своему таланту, а благодаря полному отсутствию надменности, манере обращаться с людьми и своей доброте. Ее обращение со всеми было одинаково – от московского генерал-губернатора до последней театральной сторожихи».
Существует предание, что в этом доме когда-то собиралась масонская ложа.
Слева – в доме № 6 – располагалось издательство «М. и С. Сабашниковы». Братья Сабашниковы, идеалисты и просветители, строго отбирали рукописи, поэтому все ими изданное с течением времени не теряло ни своей ценности, ни актуальности. Книги Сабашниковых переиздавались много раз и могут переиздаваться и сегодня. Когда в 1917 г. загорелся дом, в котором находились контора и квартира Сабашниковых, они спасали из огня только рукописи, бросив все остальное. В этом издательстве автору платили больше, чем тот ожидал. Это были отношения сотрудников, делающих общее дело.
Вообще книги и Тверской бульвар – две вещи нераздельные. В 1920-х гг. здесь стали проводиться книжные базары. По всему бульвару устанавливались прилавки, киоски, павильоны. Некоторые киоски строились с выдумкой: для продажи детских книг был построен киоск в виде слона, и продавец подавал книги покупателям через хобот. Издательство «Транспорт» оформило свой киоск в виде паровоза, киоск музыкальной литературы напоминал рояль. На базаре проходили встречи с писателями, организовывались парады-шествия – это был шумный, веселый праздник. И все баснословно дешево.
На этом месте как-то естественно уже повернуть обратно, однако стоит пройти бульвар до самого конца, то есть спуститься по ступенькам и опять подняться по ним, обратив внимание на два гранитных сооружения по сторонам лестницы. Это микроскопы. Потому что памятник на этом конце бульвара – Тимирязеву, и он считается одним из лучших памятников 20-х годов. Надпись на пьедестале «К. А. Тимирязеву – борцу и мыслителю» пересекается линиями, изображающими график выведенной им «кривой физиологии растений». Тимирязев изображен в мантии почетного доктора Кембриджского университета. Фигура стилизована под каменный столб, представляя ученого «столпом науки».