Прогулки с пантерой

Саморукова Наталья

В багажнике у них лежала купленная накануне большая упаковка минеральной воды. Сергей, несмотря на дурноту, решил дотащить ее до квартиры. Открыл багажник… и…. и…. Если вы никогда не находили в багажнике трупы двух своих знакомых, с которыми накануне предавались всем тяжким, в полной степени чувства Антипкиных вам не понять. Тела были истерзаны, изуродованы, порваны чуть не в клочья, но лица остались узнаваемыми. Сомнений не было.

— Сергунь… мы их что же, того? — спросила Антонина.

Сергуня судорожно захлопнул багажник пикапа. Раздумывать было некогда. Они рванули прочь от дома, завернули к парку и выкинули трупы в безлюдном месте, где часто гуляли с собакой.

О том, чем была занята их голова все последующие дни, что они передумали и переговорили,

отдельная история. Сначала они надеялись, что им удастся обо всем забыть. Увы. Убитые Алевтина и Игорь стали сниться им каждую ночь, протягивать окровавленные руки и задавать вопросы, на которые ни Сергей, ни Антонина ответов не знали. Зачем? Зачем они это сделали? Помешательство? Скрытый психический недуг? А дней десять назад пришли фотографии — несколько леденящих душу кадров, которые окончательно расставили все точки над и. Они были виновны. Виновны в таком кошмаре, что и за тысячу лет прощения не вымолить. Это только по телевизору насилие и смерть холодят душу, задевают порочные струнки, минуя совесть. А когда кровь на твоих руках? Антипкины твердо решили сдаться милиции. И поэтому, когда некий неизвестный принялся шантажировать их, пугая фотодокументами и требуя переписать имущество в пользу каких— то неизвестных людей, супруги только посмеялись. Шантаж их не пугал. Они сами во всем признаются. Если бы у них были дети, они наложили бы на себя руки, чтобы не покрывать семью позором. Но детей в супругов не было.

— А теперь арестуйте нас, — снова потребовал Сергей.

Верещагину не оставалось ничего другого, как запихнуть их на всякий случай в камеру.

* * *

— Все сходится, — сказал Марко, — поверить в это — выше моих сил, но все сходится!

— После драки кулаками махать всякий может. И что с того, что у вас теперь все сходится? — ехидно поинтересовался Гришка, — кому от этого легче?

— Мне. И Арине. Простите меня, коллеги, но я утаил от вас очень важную информацию. Рубите мою повинную голову. Тогда, Настя, когда мы пришли к Арине, я понял, что она что-то скрывает. И я знал, какого характера ее тайна. Она считала себя виноватой. Как и эти горемыки, она тоже думала, что убила. Амнезия, история про то, как ей чем-то опоили в кафе, все ложь! Но я чувствовала, я знал, что она не делала этого! Она была уверена в своей виновности, но не делала этого!

— Ну вы даете, — не нашлась я с достойным комментарием к услышанному, — мудак вы, Марко.

— Хорошо, я мудак. Но если бы я вам сказал, это все равно ничего не дало бы. Это не приблизило бы нас к разгадке. Вчера вечером я решил во что бы то ни стало поговорить с ней, убедить ее признаться, помочь.

— А Петр? Гриш, что делал там Петр?

— По его словам он пришел проведать знакомую. Другого объяснения он не дал.

— Что говорит Арина?

— То же самое. Короче, Настя, бери машину и быстро к ней. Расскажешь ей все, что мы знаем. Пусть сама думает — имеет ли смысл молчать дальше.

— Я поеду с вами, Анастасия, — поднялся Марко.

— Как скажете, мне все равно, — презрительно бросила я. Любовь — это конечно сила. Но что Марко себе вообразил? Что мы монстры? Что не дожидаясь, пока с болезной снимут гипс, засадили бы ее в каталажку? Хорошее у него представление сложилось.

* * *

Еще одна истерика, море слез и час проникновенного воркования Марко. Святые боги. Пока громила уламывал свою нимфу признаться и облегчить душу, я прикидывала, какой ключик найти к Соне. Только она сможет вывести нас на автора безумного триллера. И кажется я знала, как ее уломать.

История, рассказанная Ариной, ничем новым не удивила. Знакомство с Еленой и Володей, самой первой пары, трупы которых так и не были найдены, поход в гости, беспамятство, ужасное пробуждение, обрывки смутных воспоминаний. Вот только в отличии от Анптикина, Валевский не ужаснулся содеянному. Он сохранил трезвый рассудок, и казалось, ни о чем не жалел.

— Когда мы обнаружили трупы в багажнике своей машины, он сразу все понял. И повел

себя… очень странно. Он холодно, рассудочно прикинул, как лучше от них избавиться. Я умоляла его оставить их в первом же удобном месте, я не могла на это смотреть, понимаете? А он. Он был как железный. Мы поехали какими-то объездными дорогами из Москвы, часа три ехали, было темно. Это место я постаралась стереть из своей памяти, мне почти удалось, но мне никогда не забыть, как мы вдвоем с Альбертом рыли яму, как мы бросали туда… трупы, потом закапывали. Потом, молча, возвращались обратно. Я ведь и правда тогда в каком то смысле потеряла память. Я хотела ее потерять. Мы остановились у бензоколонки и я убежала. Куда глаза глядят. Дальше вы знаете. Все было, как я рассказала. Скитания по свалкам, притоны и ночлежки. Конечно, я не давала объявление, это сделали …мои друзья, друзья по той жизни. Там, знаете, тоже попадаются порядочные люди. Они и правду думали, что у меня амнезия. Я уже приготовилась к тому, что Альберт меня найдет и мне предстоит что-то сказать ему, объяснить и возможно жить с ним дальше. Честно говоря, не знала что лучше. Мне казалось, что лучше остаться на помойке.

Но к ее удивлению, на объявление не пришел ни один отклик. Арину это заинтриговало и как-то раз она проследила за мужем. Быть обнаруженной в том облике, которым ее наградило городское дно, она не рисковала и очень скоро выяснила, что ее место заняла Нина.

— Он меня никогда не любил, но брак со мной был для него выгоден. От бабушки мне достались кое-какие деньги и старинные драгоценности. Постепенно он выманил у меня почти все. Я чувствовала, что как только лишусь последней ценности, он подаст на развод. Но все обернулось еще проще для него. Они не стали поднимать шума, искать меня. Тогда я сдалась. Снова попала на свалку. Та женщина, она действительно вернула мне мой браслет. Его год назад мне подарила Соня. Я вдруг подумала, что она сможет мне помочь. Я ведь почти ни с кем не общалась. С ней и еще с Полом. Но перед ним показаться в таком виде никак не могла. Я позвонила ей, мы договорились встретиться в парке рядом со спорткомплексом.

Арина пришла за полчаса до назначенной встречи. Она предупредила Соню о своей плачевной ситуации, но все равно очень переживала, как подруга отреагирует на ее внешний вид. По нелепой случайности на лавочку в конце той самой аллеи, где должно было состояться свидание, присела еще одна бродяжка.

— Если бы не она, вы бы не разговаривали сейчас со мной, — тихо сказала Арина.

Легкие сумерки размывали контуры действительности. Лицо мужчины, который подошел к бродяжке сзади, Арина не разглядела. Она заметила лишь, как дернулось одетое в лохмотья тело. Когда ноги несчастной безвольно повисли, а руки перестали хвататься за шею, мужчина ушел. Арина кинулась к ближайшему автомату звонить Соне, но ее телефон молчал.

— Я убежала. Конечно, мне надо было дождаться подругу, ведь ей тоже грозила опасность. И эта опасность была связана со мной. Но… стало вдруг страшно. Очень страшно. Решила, что буду дозваниваться ей, что предупрежу. Но к сожалению, она так и не ответила. На следующий день я набрала номер ее домашнего телефона, она откликнулась. Однако, больше я не рискнула просить о встрече. Просто повесила трубку, убедившись, что с Соней все в порядке. Снова пошла к своему дому… бывшему. И увидела вашу вывеску. Вот. Это все. Я очень вам благодарна. Простите.

— Думаете, я сейчас заплачу? — усмехнулась я, — если бы вы были откровенны с нами, двух человек, возможно, удалось бы спасти.

Арина молча плакала. Под укоризненным взглядом Марко я вышла из палаты и не дожидаясь итальянцы, поехала в Бюро.

* * *

Вняв моим настойчивым рекомендациям, Соню перевели в самую грязную камеру. С клопами, с тараканами и крысами. Ее заставили облачиться в уже одеванный халат, пахнущий чужим потом, лоснящийся от многодневного общения с не слишком чистым телом. Воды ей не давали вовсе, предлагая утолять жажду сладким чаем. Ни мыла, ни туалетной бумаги. На вторые сутки Соня сдалась.