Прогулки в прошлое
Шрифт:
Наш взвод ведет сержант Головин, это его первая командирская практика.
– Попрыгаем, – командует он. Мы прыгаем, чувствуя, как стучат по спине и бокам вещмешок, фляжки, подсумки с дисками для ППШ.
Сержант обходит строй и приказывает затянуть или ослабить ремешки, короче, как опытный конюх, подгоняющий сбрую на конях.
Суетятся посредники с белыми лентами на рукаве. Ротный обходит строй.
– Становись! Рота, равняйсь! Рота, смирно! Шагом марш!
Мы шагаем к воротам, именно
Ровно через семь месяцев меня вызывает зам по боевой подготовке:
– Завтра марш-бросок для молодых, поведете второй взвод, это будет засчитано за командирскую практику, а то слишком много времени проводите на соревнованиях. И помните, сержант, результат, как всегда, засчитывается по последнему.
Утром иду на физ-зарядку, знакомлюсь со своим взводом. Упражнения делают нормально. Они тоже с любопытством разглядывают меня.
После занятий напоминаю им, что к финишу – воротам мы должны прийти монолитной группой, наш результат будет засчитан по последнему.
Час вожусь с парнем двухметрового роста, маменькиным сынком, учу его самому простейшему навыку – наматывать портянки.
Уходя, говорю:
– Попрошу всех побриться. Потом поймете почему.
…Прошлой осенью старшина роты обслуживания Сашка Колосов, москвич с Пушкинской улицы, дал мне гимнастерку с погонами старшего сержанта и нечто похожее на увольнительную, и я пошел в самоволку на танцы.
Тайный ход в заборе у нас был, и я очутился на воле в тихий калининградский вечер. Патрулей, на мое счастье, не оказалось, и я беспрепятственно достиг танцплощадки.
Вот здесь-то и был настоящий праздник жизни. Сборный оркестр жарил «Розамунду», под которую лихо плясали солдаты, курсанты-артиллеристы, ребята из училища береговой обороны, матросы и несколько офицеров. С женщинами в городе дефицита не было, потому как тогдашний «всесоюзный староста» Михаил Иванович Калинин в добровольно-принудительном порядке заселил город девицами из всех регионов страны.
Я присмотрел вполне симпатичную барышню, подошел к ней и пригласил на танец. Она несколько презрительно взглянула на мои погоны с широкими лычками, но все же милостиво кивнула.
С ней мы поплавали в «Брызгах шампанского», затем попрыгали в фокстроте «Рио-Рита». Потом ее у меня увел какой-то орел-балтиец, и вновь она попала в мои объятия только в последнем танго «Караван».
Когда музыка замолкла, я, как и подобает военному кавалеру, лихо предложил своей партнерше проводить ее. Она опять презрительным взглядом окинула лычки, выцветшую гимнастерку и, расставляя все по своим местам, ответила:
– Ишь скорый какой, вы – всего сержант, а я педучилище закончила.
Социальная грань была проведена предельно
– Пошли с нами, здесь клубарь рядом, там сейчас кино фильм «Весна» начинается, и у нас лишний билет есть.
Их была целая компания, с лукавыми милыми девушками. И мы пошли в клубарь, и я раз пятый смотрел «Весну». Видел до боли знакомые улицы, прекрасных женщин, танцующих в варьете, следил за волшебной магией кино.
И был я не в калининградском клубе, а в том доме, на съемочной площадке рядом с красивыми женщинами и хорошо одетыми мужчинами.
Потом мы провожали девочек. И это было необходимо, так как практически никакого города Калининграда пока не было. Был лежащий в развалинах Кенигсберг. А развалины – место опасное, особенно ночью.
Потом я быстро помчался в часть. Рассвет уже вовсю пробивался в город, но я все же успел пролезть в дыру, переодеться у Сашки и без приключений добраться до расположения.
Мой кореш, дежурный по роте Витя Рогов, сказал:
– Ну ты и дал, до подъема час. Ты койку не разбирай, если что, я скажу, что ты на тренировку ушел. Иди в кап терку спать.
Я проспал физ-зарядку, утренний осмотр, завтрак.
Разбудил меня Витька только перед построением.
Я сполоснул в туалете заспанную рожу и встал в строй.
Наш взвод отправлялся на учебное поле работать с грозным оружием СПГ (станковый противотанковый гранатомет). Эта труба весила более сорока килограммов, и на стрельбище ее обычно носили вдвоем.
Обучал нас капитан Тимофеев, тонкий в талии, подтянутый офицер.
Он прошелся вдоль строя, внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал.
Когда мы вышли из расположения, он остановил взвод, приказал мне выйти из строя и скомандовал:
– Газы! Я послушно напялил противогаз.
– Возьмите СПГ. Я приспособил его на плече. Взвод двинулся к учебному полю.
– Бегом марш! – скомандовал Тимофеев мне, и мы с ним побежали.
Добежать километр, даже в противогазе с гранатометом, для меня не было проблемой. У огневой я снял проклятую установку с отбитого левого плеча.
– Отбой газы, – спокойно скомандовал Тимофеев. Я с наслаждением стянул резину противогаза, ветерок коснулся моего лица, и мне показалось, что в него впилась целая армия комаров. Щетина, пот и резина сделали свое дело.
Я чесался все четыре часа занятий.
По возвращении в расположение Тимофеев усмехнулся и спросил:
– Поняли, почему я приказал вам бежать в противогазе?
Я все понял, и с тех пор ни один человек, ни при каких обстоятельствах не видел меня небритым.
<