Прохладная тень
Шрифт:
Обычно, почти визжа при таких процедурах, сейчас она не почувствовала ничего.
Он закрутил склянку и поставил ее в сторонку, затем приложил к ранке полотенце.
— У вас самая белая кожа какую я когда-либо видел.
— Я… Я, уф, не слишком много времени провожу снаружи.
— Вас ведь не тошнит, верно?
Она повстречала этого по-настоящему великолепно выглядящего парня, в том время как сама выглядела настолько плохо, что он подумал, будто ее тошнит. Как неловко.
— Нет. Я
Она говорила. Она знала, что говорит, но не вполне отдавала себе отчет что именно. Понимала ли он вообще что-нибудь?
Она не могла отвести глаз от склонившегося мужчины впереди нее.
Он был прекрасен.
Не то, чтобы она была сражена его привлекательным лицом. Смазливые парни никогда особенно не влекли ее. Они всегда были чересчур зациклены на собственных персонах. Это не просто красивая внешность, убеждала она себя. Это выходило за рамки физиологии. Было кое-что исходящее от него. Что-то, что он нес с собой. В себе.
Он казался таким близким.
А Мадди никогда не была ни с кем близка в своей жизни.
Она уставилась на листья в его волосах. Ее пальцы дернулись. Она начала поднимать их, останавливаясь, снова продолжая… Наконец, она подняла руку и коснулась блестящей, темной пряди волос.
Мягкие. Невероятно мягкие.
Она не могла поверить, что ведет себя так нагло, но их неожиданная встреча имела какой-то нереальный характер, вот почему ей было так легко дотрагиваться до него.
Он поднял голову. Его глаза пристально вгляделись в ее.
— У вас лист… - услышала она себя.
Она аккуратно высвободила лист и продемонстрировала его, чтобы у Эдди не сложилось неверное впечатление, что она просто искала причину коснуться его. Потом она потянулась за следующим.
— Вот. — произнесла она, наконец, закончив. Когда она вновь заглянула в его глаза, у нее перехватило дыхание.
Вокруг них все буквально наэлектризовалось. Между ними. Неужто только с ее стороны? Чувствует ли он то же самое?
Это безумно.
Это прекрасно.
Безумно прекрасно
В первый раз за все эти годы, он ощутила чувство принадлежности, ошеломляющую правоту. (вот криво так криво)
Она не знала, как долго сидела здесь, мечтая о нем, как идиот из деревни, когда ей стукнуло в голову, что он, вероятно, вежливо ждет, пока она уйдет.
— Мне нужно идти. — сказала она вставая на ноги.
Пес поднял голову, но вскоре снова уронил ее на лапы, со скучающим видом.
Она повернулась и пошла, чувствуя себя неуклюжей, оттого что он наблюдает за ней, размышляя, а наблюдает ли он вообще? В тот момент он спрыгнул с крыльца и пошел с ней в ногу.
— Что насчет дороги, которую вы искали? Возможно я смогу указать
Энид.
Она совершенно забыла о своей сестре.
Она недоумевала зачем ввязалась в это дело с ее исчезновением. Какое ей до этого дело? Что же ответить сейчас более менее убедительное. Что не выставит ее полной дурой?
Он распахнул дверцу ее машины, прежде чем он сама смогла это сделать.
Она залезла внутрь, ее мысли в полном беспорядке.
Он закрыл дверцу. А затем, согнувшись в талии, он уперся руками в оконную раму и посмотрел на нее.
— Что за место вы пытаетесь отыскать?
Ей следовало признаться ему. Она должна была сказать ему правду.
Она старалась сложить слова в предложение, когда его прекрасные глаза переместились с ее лица на соседнее сидение.
Он нахмурился.
Его глаза утратили свое мягкое выражение.
Она проследила за направлением его взгляда.
На свободном сидении лежала карта, которую дала ей Эвелин. Место назначения было обведено красным маркером.
Он потянулся и схватил карту.
Он перевел взгляд с зажатой в кулаке карты на нее.
— Согласно этому — он потряс картой перед ней — вы ни в коей мере не потерялись. В сущности, вы, похоже, оказались как раз там, где намеревались оказаться.
Она выхватила карту из его рук, порвав ее.
— Ты ведь репортерша, да? — спросил он, подозрение сменилось уверенностью.
И тогда он засмеялся с оттенком самоуничижения.
— А Ты убедительна. — Он кивнул, соглашаясь с самим собой. — Ты чрезвычайно убедительна. И я идиот. Ты с такими широко открытыми глазами. Дрожащая. То милое прикосновение. Ты в самом деле меня завела.
— Я не репортерша. — Репортерша. Она никогда не была журналисткой. Возможно эта работа ей бы понравилась. — Я бы хотела ей быть. Вообще-то, я Hooker(проститутка слэнг. выраж. прим. пер).
Он поднял брови, не веря.
Откуда она это взяла? Ну, то как они называли друг друга. Хукеры? Почему не просто проститутка. Шлюха? Леди на вечер?
— Я никого не вызывал.
Он смотрел на нее, внимательно изучая.
— Ты не выглядишь, как шлюха. — сказал он все еще с подозрением.
— Я вроде как новичок в этом деле. И эй. Мы ведь не должны поголовно одеваться в короткие юбки, корсеты и подводить глаза. — она подняла руку. — я говорила тебе, что моя кожа белая из-за ночной работы.
— Кто рассказал тебе обо мне?
— Кто?
— Да. Ты говорила, что кто-то рассказал тебе обо мне.
— Ах. Да. Энид. Ее имя Энид.
Его лицо замкнулось. Его глаза, которые ей показались такими теплыми, сейчас стали жесткими. Лишенными чувств. Он выпрямился.
— Убирайся отсюда вон к чертовой матери.