Происшествие на тихой улице
Шрифт:
Однако постепенно дело стало принимать другой оборот. Так как Ненов и его жена были заняты пострадавшим мальчиком, за продуктами в город ездил Николай. Обычно он отправлялся в полдень, а возвращался к вечеру. Что он там делал в свободное от покупок время, с кем встречался, о чем говорил — это сейчас их как будто не интересовало. Они долго не замечали ни того, что их сын с каждым днем возвращался из Софии все более задумчивым и мрачным, ни горькой улыбки, почти не сходившей теперь с его лица. Наконец мать начала смутно чувствовать, что с мальчиком творится
— Почему ты не ешь? — спросила она как-то его. — Что с тобой?
— Ничего, просто не хочется… — сухо ответил тот.
Для Николая началась новая, мучительная для него жизнь. Ему уже стало известно, что в Софии об отце его, хотя и не знают его имени, говорят как об отъявленном преступнике, похищающем маленьких детей. С каждым днем мальчику все больше и больше открывалась страшная истина…
Однажды он спросил отца:
— Папа, ты подъехал к Васко сзади, да?
Отец удивленно взглянул на него.
— Да, а что?
— И он шел по краю тротуара?
— Почему ты спрашиваешь?
— Хочу знать… По краю он шел?
— Да, по краю…
— И ты посигналил ему?
Лицо доктора Ненова потемнело. Самообман, которому он поддался в первый момент, постепенно уступал место трезвому анализу, однако он все еще не смел прямо взглянуть правде в глаза…
Что же ответить сыну? Обмануть? Или сказать правду? Сердце его сжималось, когда он смотрел сверху вниз на возбужденное детское личико. И он тихо ответил:
— Нет, я не сигналил… Ведь он шел не по мостовой, а по тротуару…
Николай грустно покачал головой:
— Значит, ты виноват… — сказал он глухо.
Вскоре произошел и другой неприятный случай. Так как Васко был уже в полном сознании и быстро поправлялся, ему попытались создать видимость больничной обстановки. И доктор, и его жена входили к нему только в белых халатах и масках из марли. У Ненова остался прежний план: как только мальчик окончательно оправится, он ночью отвезет его в город, по возможности спящим, и оставит перед его домом… Если все это удастся благополучно осуществить, то преступление останется нераскрытым. И он принял все меры к тому, чтобы успешно выполнить свое решение. В маленькой белой комнатке, где лежал Васко, не было никаких лишних предметов, о которых мальчик впоследствии мог бы рассказать и тем самым навести на след преступления. С этой целью и жалюзи на окнах, выходивших во двор, были всегда спущены.
Однажды Николай захотел, по обыкновению, войти в комнату к мальчику, но отец остановил его:
— Возьми марлю и одень халат!
— Не хочу!
— Как это не хочешь?
— Я — пионер, — сказал дрожащим голосом Николай, — а не бандит какой-нибудь, чтобы скрывать свое лицо…
— Можешь быть кем хочешь, но ты мне больше не сын! — крикнул отец.
Глаза мальчика широко раскрылись.
— Да, да! — добавил раздраженно отец. — Не заставляй меня жалеть о том, что я тебя любил!
Мальчик не выдержал и разрыдался.
— Папа, ты должен пойти в милицию и сказать все… — проговорил он сквозь слезы.
—
Николай почувствовал, что в груди у него что-то оборвалось.
— И выдам! — закричал он. — Да, выдам!
На следующий день доктор Ненов сам отправился в город за покупками, но перед тем он заглянул в комнату к сыну.
— Не смей выходить из дому, слышишь? И к мальчику не входи!
Николай ничего не ответил и отошел к окну.
Когда врач возвратился из города, жена встретила его с перепуганным лицом:
— Николай убежал! — сказала она. — Его только что видели на станции…
— Ну и пусть! — мрачно ответил муж.
Хмурый, подавленный, уединился он в свою комнату и долго ходил из угла в угол. Слова сына камнем легли ему на душу. Перед ним все время вставал прежний вопрос: чем ему пожертвовать? Свободой или честью? Ему было смертельно трудно лишиться как того, так и другого! Вдруг он посмотрел на часы. Нет, Николай еще не приехал! Если он сейчас же выедет, если…
Спустя несколько минут его машина уже мчалась по направлению к Софии.
Читатели уже знают, что там произошло. Николай лишь случайно не застал дома родителей Васко, и подъехавший в это время отец силой посадил его в машину, чтобы увезти обратно на дачу…
Последние сутки пребывания Васко не даче были, в сущности, самыми тяжелыми для Ненова. Хотя прошло уже несколько дней, как мальчик совсем оправился. Ненов все откладывал осуществление своего плана, словно ждал, что не сегодня-завтра произойдет какое-то чудо.
В эти дни доктор Ненов передумал все заново. Но теперь в центре всех его размышлений был сын. Он попытался забыть о себе, проникнуть в душу мальчика, объяснить его поступок. И это помогло ему разобраться в самом себе. Он понял, что колеблясь между свободой и честью, между семьей и долгом, он рискует потерять все, лишиться разом и того и другого.
На следующее утро доктор Ненов вошел в комнату сына. Мальчик сидел на кровати, погруженный в раздумье. Он холодно, с каким-то каменным лицом взглянул на отца. Но тот сел рядом и, протянув руку, погладил его по щеке. Сколько уже времени он не делал этого? Казалось, прошла целая вечность… В эту минуту доктор как бы забыл обо всем, он все гладил и гладил нежное личико сына. Губы мальчика начали вздрагивать.
— Николай, ты был прав!.. — чуть слышно промолвил отец. — Я сделаю так, как ты хотел…
Мальчик заплакал и прижался к нему.
Наверное, читатели уже сами догадались о том, что именно подсказало инспектору Табакову правильное решение. Слова врача: «Жизнь вашего ребенка вне всякой опасности!» как бы разорвали пелену перед его глазами… Врач! Да, врач! Он, должно быть, и написал письмо!.. Но кто он? Что общего между ним и тихой улицей? Что общего? Да врачи бывают везде, они ходят к больным… Но кто был болен в тот день на улице Ясен? Филипп!