Произведения
Шрифт:
Стр. 15. Leone Leoni — герой одноименного романа Жорж Санд (1835).
Стр. 16…русская Швейцария… немецкая Швейцария — пригородные рощи Казани, места летнего отдыха, увеселений и гуляний казанцев. Салтыков побывал в Казани весной 1855 г. (см. С. Макашин. Салтыков-Щедрин. Биография, т. 1, М. 1951, стр. 383).
Стр. 23. Воксал — место общественных увеселений.
Мовешки, жолишка — жаргонные образования от французских слов: mauvais — дурной, плохой; joli — красивый.
Стр. 26…пачку билетов с награвированными на них птицами, кормящими детей своими собственными внутренностями. — Имеются в виду билеты Московской сохранной казны (см. прим. к стр. 9).
Иохимовский дормез — экипаж для дальних путешествий, изготовленный в мастерских петербургского каретника Иохима (от франц. dormir — спать).
Стр. 30. Теверино — герой одноименного
В отрубе — в ширину.
Стр. 31…глаза его, которые я однажды уже уподобил глазам пшеничного жаворонка… — в рассказе «Талантливая натура» («Горехвастов») «Губернских очерков» (ср. т. 2 наст. изд., стр. 318).
Начинал он обыкновенно с «Дороженьки»… — Упоминаемые здесь и дальше в рассказе русские народные песни являются одним из источников для характеристики фольклорных интересов Салтыкова. Эти песни встречаются во многих сборниках и публикациях конца XVIII — начала XIX в. Приводим уточненные или более полные и распространенные варианты названий песен с указанием первых или ранних публикаций их в сборниках, которые могли быть известны Салтыкову. «Дороженька» — «Не одна во поле дороженька…» («Русские народные песни, собр. и изд. Дан. Кашиным», М. 1833–1834); «Исполать тебе, зеленому кувшину — «Да спасибо же тебе, синему кувшину…» («Московский вестник», 1828, т. XI, № 18); «Веселая беседушка, где батюшки нет» — «Подуй, подуй, мать погодушка, низовенькая…» («Народные песни Вологодской и Олонецкой губернии, собр. Ф. Студитским», СПб. 1847, стр. 104); «Уж как пал туман» («Новейший и полный Российский песенник», М. 1810, стр. 169); «Не березонька с березкой свивалася» («Песенник 1821 г.», ч. III, стр. 173); «Во поле березонька стояла…» («Собрание народных русских песен с их голосами, на музыку положил Ив. Прач», изд. 2, СПб. 1806, ч. I, № 6); «Я вечор в саду, младешенька, гуляла» — фольклорный вариант песни поэта Г. А. Хованского «Незабудочки» («Я вечор в лугах гуляла…»), написанной в 1793 г.; «Расступись ты, мать сыра-земля!..» — заключительные строки песни «Как по матушке, по Неве-реке…» («Собрание разных песен» М. Д. Чулкова, СПб. 1770, ч. II, № 177).
Стр. 32. Брюсов календарь — по имени государственного деятеля и ученого Я. В. Брюса, под наблюдением которого календарь был составлен в 1709–1715 гг. Наряду с другими материалами содержал астрологические предсказания, извлеченные из латинских и немецких источников.
«Предсказания по Брюсу» неоднократно включались в календари, издававшиеся в XIX в.
Стр. 40…дремучий бор волос… это сила! это Самсон! — Необычайная сила библейского героя Самсона заключалась в его волосах.
Стр. 46. Гегемониев — этот образ, едва намеченный в «Женихе», был разработан вскоре в рассказе «Гегемониев» из незавершенной «Книги об умирающих» (см. т. 3 наст. изд.).
Стр. 47. Мартинизм — распространенное среди русских масонов учение португальского философа-мистика XVIII в. Мартинеца де Паскалиса и его ученика француза Сен-Мартена.
Стр. 50…в шестом классе и при безобидном содержании. — По табели о рангах (закон о порядке прохождения государственной службы, введенный Петром I) шестому классу соответствовал гражданский чин коллежского советника и титул потомственного дворянина.
Стр. 51. См. «Библиографические записки» M. H. Лонгинова… — В этих «Записках» M. H. Лонгинов сообщал о редком издании «Исследование книги о заблуждениях и истине. Сочинено особливым обществом одного губернского города. В Туле, 1790» («Исследование» было посвящено русскому переводу книги Сен-Мартена «О заблуждении и истине», отпечатанному в Москве в 1785 г. «иждивением» новиковского «Типографического общества» и изъятому из продажи в 1786 г.). При этом M. H. Лонгинов цитировал следующие строки из предисловия к изданию: «Все вещи телесные имеют начала бестелесные, например: дерево, камень, минерал существуют началами бестелесными». Несколько ниже эти строки текстуально используются Салтыковым в сатирических целях.
Стр. 52…пишут в газетах о комете… — см. прим. к стр. 79.
Стр. 53…история эта не современная, как это явствует и из счета денег на ассигнации. — Ассигнации в России существовали до 1843 г., когда они были заменены кредитными билетами.
Стр. 54. Стрекоза — персонаж, впервые появляющийся в очерке «Лузгин», действует также в ряде позднейших сатирических циклов Салтыкова («Дневник провинциала в Петербурге», «Культурные люди» и др.).
СМЕРТЬ
Впервые — в журнале «Русский вестник», т. 11, 1857, октябрь, кн. 1, стр. 467–538 (ценз. разр. — 15 октября). Подпись: Н. Щедрин. При жизни автора не перепечатывалось.
Рукописный материал представлен: 1) полным черновым автографом первоначальной редакции, называвшейся сначала «Смерть», затем «Царство смерти» и отнесенной цикловым заглавием, вписанным сверху, к «Губернским очеркам»; 2) писарской копией действия 1 второй редакции, первоначально озаглавленной, как и черновая — «Губернские очерки. Царство смерти. Комедия в 4-х действиях», — затем получившей заголовок «Конец венчает дело», в свою очередь зачеркнутый и замененный еще одним названием, которое стало окончательным, — «Смерть Пазухина».
Переработка «Царства смерти» в «Смерть Пазухина» сопровождалась значительными сокращениями текста. Ряд сокращений был вызван частичным изменением замысла и отражал новые требования автора к структуре произведения, так, например, были значительно сжаты сцены бытового характера, замедлявшие действие. Другая часть сокращений, по предположению В. В. Гиппиуса, имела характер приспособления к цензуре: исключены были, например, упоминания о государе, о пьянстве и воровстве в армии, о роли третьего сословия, о мошенничестве откупщиков (см. «Царство смерти», действие 1, сцены III, IV, VII, IX, стр. 422, 424, 428) и т. п. Переделав «Царство смерти» в «Смерть Пазухина», Салтыков использовал часть отброшенного материала действия 1 для самостоятельной сцены «Утро у Хрептюгина» (см. в т. 3 наст. изд.). Текст сцены вырабатывался на писарской копии действия 1 «Смерти Пазухина» (начиная с л. 24 рукописи). Подробную характеристику авторской работы над переделкой «Царства смерти» в «Смерть Пазухина» см. в текстологическом комментарии В. В. Гиппиуса в т. 4 изд. 1933–1941 гг. (стр. 477–489).
В настоящем издании «Смерть Пазухина» печатается по тексту «Русского вестника» с проверкой по рукописным источникам. В разделе «Из других редакций» впервые полностью печатается первоначальная редакция пьесы — «Царство смерти».
Документальных данных о времени написания «Смерти Пазухина» не имеется. Но хронологические рамки этой работы определяются довольно точно. Пьеса не могла быть написана раньше рассказа «Жених». В рассказе (и еще раньше в «Губернских очерках») уже упоминается купец Пазухин, но упоминание это еще совершенно беглое, эскизное и не совпадающее в деталях с явно позднейшими развернутыми описаниями Пазухина и его семьи в пьесе. «Жених» написан где-то между июнем и сентябрем 1857 г. (см. выше, стр. 525). А не позже первых чисел октября рукопись «Смерти Пазухина» уже должна была находиться в редакции «Русского вестника», первая октябрьская книжка которого с пьесой Салтыкова вышла в свет 15-го числа. Следовательно, датировать работу Салтыкова над «Смертью Пазухина» нужно в рамках июля — начала октября 1857 г.
Первоначальное заглавие пьесы — «Губернские очерки. Царство смерти. Комедия в 4-х действиях» — с очевидностью свидетельствует о существовавшем у Салтыкова намерении ввести это произведение в свой первый цикл. Неясно, однако, хотел ли он включить пьесу в третий том «Губернских очерков», но опоздал, так как том этот вышел в октябре 1857 г., или думал начать «Смертью Пазухина» «собирание» четвертого тома «Губернских очерков». Так или иначе, но пьеса тесно связана с «Губернскими очерками» и не только первоначальным заглавием, но и местом действия (Крутогорск) и рядом персонажей (Фурначев, Разбитной, Доброзраков, Хрептюгин и сам Пазухин).
Вместе с тем «Смерть Пазухина» связана и с другим творческим замыслом Салтыкова конца 50-х годов — «Книгой об умирающих», над которой он начал работать, отказавшись от намерения продолжать «Губернские очерки» (об этом замысле см. в т. 3 наст. изд., стр. 554 и след.). Вряд ли приходится сомневаться, что, если бы этот новый цикл был завершен, Салтыков ввел бы в него и столь подходящую для него по теме «Смерть Пазухина».
Салтыков был убежден, что развитие страны, требующее коренных перемен в ее общественных порядках, столкнет в историческую могилу, вместе с помещиками-рабовладельцами и дореформенным приказным чиновничеством, также и других «ветхих людей» крепостнической России. Не избегнет этой участи и патриархальное купечество — один из устоев той же изжившей себя крепостнической системы.