Прокаженный из приюта Святого Жиля
Шрифт:
— Просто я никогда не переезжала с места на место без охраны, — заметила Авис. — Осмелюсь предположить, что кое-кто из его старых слуг мог догадываться, что я нахожусь где-нибудь неподалеку, но чтобы он знал, где именно… Однако кому не знать этого лучше, чем тому, кто привез меня сюда по приказу Юона? Это было за два дня до прибытия Юона и его свиты в Шрусбери. На связи со мной всегда был какой-нибудь доверенный человек, но только один. Да и к чему больше? А последние три года это один и тот же человек.
— Как его имя? — спросил брат Кадфаэль.
Глава
С раннего утра шериф направился со своим отрядом прочесывать ближний лес, что южнее Меола. Его люди растянулись в линию, как загонщики на охоте, причем каждый видел своего соседа справа и слева. Ехали не торопясь, внимательно осматривая каждый куст. И тем не менее безрезультатно. Никто не выскочил из засады и не бросился наутек, они не встретили никого, кто был бы похож на Йоселина Люси. Когда они отправились передохнуть и позавтракать, их сменили патрули, которые рыскали по городским окраинам. Жильбер Прескот был крайне раздражен, и обращаться к нему с вопросами было страшновато. Однако кое-кто был вполне удовлетворен.
— Наверное, парня давным-давно тут нет, — с надеждой в голосе сказал Гай Симону, когда они спешились подле епископского дома, намереваясь наскоро пообедать. — Домой, поди, подался. Чего бы я не отдал, чтобы так оно и было! Я бы с радостью искал его день и ночь, зная наверняка, что никогда не найду его! Одно удовольствие смотреть, как физиономия у Пикара становится все чернее и чернее. Хоть бы лошадь его провалилась ногой в барсучью нору и сбросила его на землю! Одно дело шериф, это его работа, деваться ему некуда, но Пикар-то куда так рвется? Служебный долг и злоба — это разные вещи.
— Пикар убежден, что именно Йосс убил старого барона, — вымолвил Симон, пожимая плечами. — Вот он и гоняется за ним. Ведь все его планы пошли прахом, а такой человек будет мстить до конца, чего бы это ему ни стоило. Поверишь ли, он и на меня взъелся. Я стал перечить ему, мол, ни за что не поверю, чтобы Йосс оказался вором и убийцей, так он чуть с кулаками на меня не набросился. Все! Теперь оба они настроены против меня.
— Да что ты говоришь! — воскликнул Гай. — А известно ли тебе, что после обеда тебе назначено место в цепочке сразу за ним? Смотри, парень, не зевай, не подставляй Пикару спину, а то с таким настроением он, чего доброго, нападет на тебя. Может, оно и не так, может, он и остынет, но там, куда мы поедем, густой лес.
Говорил это Гай шутя, просто радуясь тому, что его друг все еще на свободе. Все его внимание было сосредоточено на поглощении пищи, поскольку свежий октябрьский воздух пробудил в здоровом юношеском организме прямо-таки волчий аппетит.
— Судя по взгляду, которым он проводил меня из комнаты Иветы, все это очень может быть, — печально заметил Симон. — Я не спущу с него глаз и в случае чего сумею опередить его. Возвращаться-то мы будем в произвольном порядке, и, будь уверен, я постараюсь обогнать его и буду держаться подальше от его меча. Да и вообще, еще до вечерни мне нужно поспешить за одним очень важным делом, — сказал он, слабо улыбнувшись. — И я кое-что предприму, чтобы Пикар не помешал мне. — Симон сыто откинулся на спинку стула. — А тебя куда тащат на этот раз?
— С отрядом сержанта, прости Господи! — Гай скорчил недовольную гримасу. — Неужели они думают, что все
От епископского дома они вместе поехали по дороге, ведущей к Святому Жилю, откуда отряд шерифа, направляясь к югу, вновь принялся методично прочесывать лес и заросли кустарника.
С высокого бугра, что с южной стороны тракта, откуда была видна вся долина, двое, закутанные в черные плащи, внимательно наблюдали за тем, как всадники собирались и развертывались в линию. Им было хорошо видно, как те растянулись в цепочку и стали прочесывать лежащий впереди редкий лесок, соблюдая должную дистанцию, чтобы каждый всадник видел своего соседа справа. Стоял слабый туман, но при солнце все хорошо просматривалось, и, когда всадники проезжали между деревьями, их платье и бляхи на упряжи мелькали там и сям среди листвы, словно летающие пылинки на свету, — зажигаясь и угасая, появляясь и пропадая вновь. По мере того как всадники смещались к югу, двое наблюдавших поворачивали голову в их сторону, чтобы не упустить их из виду.
— Они будут прочесывать тут до темноты, — сказал Лазарь и махнул рукой в сторону голых полей, откуда отправились всадники.
Теперь здесь все было тихо и спокойно: суета, голоса, мелькание разноцветных одежд — все миновало. В лучах солнца сверкали еще разве что две серебряные нити: ближняя — канава, проложенная к монастырскому пруду и мельнице, дальняя — ручей Меол, в этих местах с неровным, каменистым дном и казавшийся до смешного узеньким по сравнению с тем полноводным потоком, что протекал под монастырскими стенами всего в одной миле ниже по течению. На юге в мелкой затоке гоготали гуси. В заводи выше по течению какой-то мальчишка, похоже, удил рыбу.
— Мне это только на руку, — вымолвил Йоселин, грустно вздохнув. — Теперь его людей не будет больше в долине до самых сумерек. Да и вернутся они, поди, усталые и выдохшиеся. Ничего лучшего и желать нельзя.
— И лошади их устанут, — сухо добавил Лазарь и взглянул на товарища своими ясными, зоркими глазами.
Йоселина уже не смущало, что он не видит лица Лазаря. Глаз и голоса было вполне достаточно, чтобы узнать его.
— Верно, — согласился юноша. — Я тоже подумал об этом.
— А лошадей на смену раз, два и обчелся. Шериф выгнал в лес почти всех своих людей, и лошадей в конюшнях почти не осталось.
— Верно.
Вниз по зеленому склону со всех ног к ним бежал Бран. Он доверчиво встал между ними и каждому дал руку — одному левую, другому правую. Мальчика нисколько не смущало то обстоятельство, что на руке у одного из них не хватает двух пальцев и половинки третьего. С каждым днем мальчик понемногу отъедался, наросты на шее почти пропали, а легкий пушок на его голове, окружавший шрамы от старых язвочек, постепенно превращался в нормальные волосы.
— Они уехали, — доложил мальчик. — Что мы будем теперь делать?