Проклята на счастье или Ведьма против ректора
Шрифт:
— Постой, — Тасси ухватилась за меня, останавливая. — Ты же говорила, что у вас с ректором ничего нет. И что мы видим? — насупилась она.
— А что вы видите?
— Ты с ним целовалась! Да еще и в императорском дворце. Что ты там вообще забыла?
— Тасси, я тебя врала? Нет. Ректор забрал меня, чтобы я сдала экзамен по МИР. Его и отрабатывала, чтобы ведьм не погнали с боевого. На этом все, — вывернувшись, я побежала на полигоны, пока не опоздала. Не хватало только получить еще одну отработку.
Из раздевалки вышла все ж после
Вечером до последнего откладывала поход к ректору. Нужно было потребовать прекратить слухи. Вездесущие взгляды, что на меня бросали, порядком достали. Не знаю, что бы я делала, если бы Рут и Стивен мне не поверили. Ведьмочки это делать отказывались, кидая обиженные взгляды.
Когда я вошла в приемную, помощница мне подмигнула. Ясно, и она туда же.
— Сейчас сообщу о тебе, — ответила она, срываясь с места.
Она скрылась за дверью, а я сделала пару глубоких вдохов. Соберись, Ветта, ты же боевая ведьма. Этот разговор просто еще один бой. Выставив перед собой отчет вместо щита, я вошла в кабинет.
— Добрый вечер, лир Уторис, — первой поздоровалась я.
— Проходите, адептка. Я ждал вас раньше. Любите тянуть до последнего? — похоже, ректор не в духе. А он то почему? На него же не решались поглядывать со всех сторон. Точнее, глядеть то глядели, но вовсе не так.
— Была занята учебой, — напомнила ему. Нечего придираться.
Лир протянул руку, и я передала отчет, который тут же стали изучать. Он равнодушным взглядам скользил по моим листам, хотя там было много любопытного. Попади они не в те руки, могут принести проблемы.
— Что ж, приемлемо, — сухо оценил лир.
— Вы засчитаете экзамен? — задала я главный вопрос.
— Учитывая количество допущенных вами ошибок, не хотелось бы, но с конечной целью вы справились. Поступим так. Сейчас я могу вам обещать оценку «хорошо», с перспективой ее поднятия до «отлично».
— И при каком условии? — после тесного сотрудничества с ректором, я уже поняла, что так просто в его жизни ничего не случается. Все нужно отвоевывать.
— Положительный отзыв магистра по предмету и отлично сданные практические занятия, — озвучил лир. Я вздохнула. Это вполне разумно и выполнимо. Как ни крути, но ректор здесь справедлив.
Он уничтожил мой отчет, что не удивительно. Я б его и составлять никому не доверила. Разобравшись с бумагами, ректор вернулся к документам, давая понять, что разговор окончен. Но не для меня.
— Лир Утрис, что вы собираетесь делать со слухами? После новостного выпуска вся академия обсуждает нас с вами. Нас считают парочкой, которая разоблачилась.
— Вам так претит эта мысль? — лир все же оторвался от бумаг и поднял на меня взгляд.
— Мне претит тень, которую эта история бросает на мое имя и отношения с дорогими мне людьми. Если им не положить конец, они выльются в проблему.
— Намекаете на
— Я же не знала, что вы вздумаете согласиться! Вы ведь понимаете, что меня на это толкнуло, — закончила я уже тише.
Когда ректор смотрел прямым, проницательным взглядом, становилось не по себе. Но главное — в голову лезли дурацкие воспоминания о том, что этот взгляд может быть совершенно иным. Мягким, завораживающим, пьянящим.
— Вы могли пригласить иным образом. Впредь будете умнее.
— И все же растущие слухи стоит пресечь. Я не хочу страдать от последствий ваших игр.
— Игр, значит? — лир помрачнел и вышел из-за стола ко мне, заставив пятиться к двери. — Что ж, я решу проблему и пресеку все слухи, если ты мне прямо сейчас честно ответишь, что ты чувствуешь ко мне. Что для тебя все прошедшее — лишь игра и не больше.
От возмущения я вспыхнула и разозлилась. Как бы мне хотелось бросить ему в лицо, что так и есть. Что плевать мне на него. Но ужас в том, что это было бы ложью. Эти выходные стали чем-то большим, чем просто экзамен. Они стали началом конца моей свободы.
— Больше вас не задерживаю, — произнес ректор, поняв, что ответа не будет.
Это равнодушие и безразличие истрепали последние нервы. Я высочила за дверь, кажется, хлопнув ей, или же это помощница что-то уронила. Мне было все равно. Я бежала по опустевшим коридорам, едва ли различая дорогу. В стенах академии мне было душно, поэтому я вырвалась на улицу, убегая в сад. Там в укромном уголке рос старый орешник, к которому я и прижалась, давая волю слезам.
— Ненавижу! Ненавижу его, — дрожащим голосом твердила я и сжимала худые коленки. Волосы упали на лицо, закрывая меня от всего мира. Боль не отпускала. Терзало чувство, что меня использовали и бросили, предали.
Как он может не понимать, что все эти слухи для меня обидны? Почему не хочет помочь, позволяя думать о нас всевозможные гадости и непристойности? И больнее всего, что и ведьмочки теперь меня считали соперницей.
Все внутри раздирало от боли и, вторя ей, откликнулась природа. С города ветер принес огромную тучу, громыхнуло. Я почувствовала упоение, слыша, как раскатывается гнев природы по облакам. Она жалела меня, понимала и пыталась утешить. Да только слезы это не могло остановить. Как и дождь, что пытался их смыть с моего лица.
Я прикрыла глаза, отдаваясь буйству магии, грозы и чувств. Когда чья-то рука коснулась плеча, я вздрогнула и распахнула глаза. Рядом опустился Кайл. Защитный полог он, как и я, проигнорировал, потому был насквозь сырой. Я попыталась встать, чтобы уйти. Не хочу, чтобы он видел меня слабой и страдающей.
Он не позволил, легко поймав за руку. Я покосилась и упала к нему на колени. Вместо того, чтобы позлорадствовать и отпустить очередную шуточку, он усадил поудобнее, обнял. Я не смогла уйти. Прижалась к нему, уже не пытаясь сдержать рвущиеся слезы.