Проклятая благодать
Шрифт:
— Флейм? — голос Мэдди прорвался сквозь мои мысли, и я поднял голову.
Она стояла надо мной. По ее глазам было видно, что она разочарована. Теперь я знал, как это выглядит. Я знал, что означают все ее взгляды. Теперь я понимал ее больше. Все было лучше.
Было лучше…
Мэдди опустилась на колени напротив меня. Я почувствовал, что мое сердце забилось быстрее. Это всегда происходило, когда она приближалась ко мне. Когда я смотрел на ее длинные черные волосы и зеленые глаза.
Я хотел ее.
— Малыш, — прошептала она и положила свою ладонь на мою руку.
Там были следы от ножа, но лезвие было тупым. Это было сделано для того, чтобы я не мог пораниться. Мне это было не нужно, когда я находился с Мэдди. Но теперь у меня были новые раны. Раны от того гребаного Клановского ада.
Они заставили меня порезаться. Из-за них Мэдди расстроилась, что я порезался. Из-за них я хотел вернуться и убить их еще сильнее. Медленно, слыша их крики вместо криков сучек, которых они поймали в ловушку. Таких сучек, как…
— Флейм?
Мэдди вытащила у меня из рук нож. Она отбросила его в сторону. Я уставился на нее. На ней было длинное черное платье и нашивка с моим именем на спине.
— Ты красивая, — сказал я, и Мэдди замерла.
Ее голова склонилась набок, и она улыбнулась. Я любил, когда она улыбалась. Но эта улыбка была другой. Она была не такой полной и не такой широкой как обычно. Это была не улыбка моей Мэдди.
— Спасибо, — сказала она и протянула руку.
Она провела пальцами по моей щеке.
— Я хочу прилечь, Флейм. Присоединишься ко мне?
Я кивнул, наблюдая, как Мэдди поднимается на ноги. Она протянула руку. Я взял ее и встал с пола. Она повела меня из гостиной в нашу спальню. Мне нравилась наша спальня. В ней пахло Мэдди. Здесь пахло Мэдди, пока она была со мной.
Она забралась на кровать, и я прилег рядом с ней. Мы положили головы на подушку, и она взяла меня за руку. Я посмотрел на наши руки. Это всегда помогало мне чувствовать себя лучше.
— Флейм? — сказала Мэдди, и я поднял голову, посмотрев ей в лицо. — Посмотри на меня.
Я заставил свои глаза смотреть в ее.
— Вот, — она откинула мои волосы с лица.
Но мой взгляд вернулся к нашим рукам, когда я почувствовал, как ее пальцы провели по моему обручальному кольцу.
— Я люблю тебя, Флейм, — сказала Мэдди.
Я закрыл глаза, и снова услышал эти слова.
— Люблю тебя больше всего на свете.
Я открыл глаза и, когда смог, посмотрел на Мэдди.
— Я тоже тебя люблю, — сказал я, и на этот раз она улыбнулась своей настоящей улыбкой.
Я расслабился и придвинулся ближе к ней.
Мэдди поцеловала меня в нос.
— Почему ты был на полу, когда я вошла? — я
— Правда?
Мэдди кивнула. Она взяла мою руку и провела ладонью по новым шрамам.
— Почему ты мечтаешь о порезах? Почему ты порезался во время побега?
Я видел сучек в своей голове. Видел, как мужчины Клана трахали их. Помнил их лица. Кровь. Сперму. Пот.
Из моего рта вырвался гребаный рык.
— Ш-ш-ш, — прошептала Мэдди и положила руку мне на лоб.
— Это могла быть ты.
Я зажмурился. Но каждый раз, когда закрывал глаза, видел ее на одной из кроватей. Видел ее в одном из тех платьев. С капельницей, о которой мне рассказывал Ковбой. Я видел, как ее глаза закатываются. И, как эти гребаные мужики насилуют ее, заставляя кричать.
— Флейм. Я здесь. С тобой. Открой глаза.
Я сделал так, как просила Мэдди, и покачал головой.
— Они могли быть тобой. Сучки из секты.
Мэдди сглотнула. Я знал, это означает, что она нервничает.
— Ты говоришь о том месте, из которого вы спасли Фиби?
Я опустил глаза.
— Я не должен рассказывать тебе о делах клуба.
— Флейм. Что-то причиняет тебе боль. Это я, твоя Мэдди. Все, что ты мне скажешь, никогда не покинет моего рта. Я понимаю, что клуб просит вас не рассказывать своим женам о делах. Но я не хочу, чтобы ты погиб из-за этого. Я не выдам никаких секретов. Даю тебе слово. Всегда давала и всегда буду давать.
— Они накачивают их наркотиками и трахают, — сказал я.
Мэдди втянула воздух.
— Фиби?
— Да. Он бил ее. Трахал ее. Накачал наркотиками. Всех их. Так много долбаных мужиков, что сучки истекали кровью. Дети тоже. Мужчины платили за то, чтобы трахать накачанных несовершеннолетних сучек.
Глаза Мэдди метались из стороны в сторону, затем наполнились слезами.
— Фиби пострадала таким образом? Сестра Лилы?
— Да, — я сел. — Ты плачешь. Это заставило тебя плакать. Мне не нравится, когда ты плачешь.
Мэдди потянула меня обратно на кровать. Она наклонилась надо мной и вытерла глаза.
— Печально то, что случилось с Фиби, то, что случилось с другими девушками. Вот почему я плачу.
— Я видел тебя, — сказал я, и Мэдди замерла.
Ее зеленые глаза встретились с моими.
— Каждый раз я видел тебя вместо них. Если бы ты не выбралась. Если бы они держали тебя там. Это могла быть ты.
— Вот что тебя беспокоит, — сказала она и положила руки мне на щеки. — С тех пор как вернулся, ты представляешь меня там, — она провела пальцами по моим порезам. — Ты причиняешь себе боль, чтобы справиться с тем, что ты видел. В своей голове.