Проклятая душа
Шрифт:
— Да, — чуть помедлив произнесла Монца, внимательно вглядываясь в глаза Всеволода. — Но ты не сказал, зачем я тебе.
— Судя по всему мне вскоре придется завоевывать этот материк. И ты могла бы мне пригодится.
— Завоевывать материк? С дюжиной воинов?! — Присвистнула от удивления Монца. — Я могу отказаться?
— Конечно. Я прекрасно понимаю, что моя цель звучит безумно и неосуществимо. Так что я спокойно приму отказ. Можешь взять коня из числа тех, которыми владели охотники, к ним десяток золотых из их имущества, плюс те, что выпали у тебя из головы, и уезжать. Если отправиться по этому ущелью на запад, довольно скоро
— Красива? — Чуть наклонив голову, спросила Монца, оценивающе посмотрев на Всеволода. — Я тебе нравлюсь?
— Да. Очень. Но, увы, я не могу составить тебе партию. Я эльф. Более того — высший, исконный эльф — синдар. Хуже того — из рода Миньяр, то есть, первородный. Звучит эффектно, но на самом деле — хуже проклятья. Главный недостаток эльфов в том, что они склонны считать дерьмом всех, кто не такой как они. Даже внутри эльфов все друг друга оценивают по породе, статусу и длине ушей. Женщина-человек, ставшая супругой такого как я — это открытый вызов для всех ушастых особ. Да, я могу найти способ воскрешать и тебя, и детей, которых ты родишь мне. Но, боюсь, тебе самой довольно быстро надоест умирать с изрядной регулярностью.
— То есть, дело в женщинах, а не в тебе? — Усмехнулась она с таким видом, словно раскусила неловкую попытку «соскочить с темы». — А ты такой благородный и не считаешь меня грязью под ногами, которая просто оказалась полезна?
— Нет. Мне вообще плевать, кто ты — человек, эльф или еще какой иной вариант разумной жизни. Я никогда не сужу по происхождению. Поэтому и называю свое положение проклятием.
— Отчего же? Ты ведь эльф. Да еще вон какой породистый. Первородный. Что это значит? Что твой род был первым в этих местах?
— Не совсем так. При зачатии души первородных рождаются вместе с их телами. Поэтому первородные народы всегда сильные маги. Очень сильные. У остальных народов — не так. В них души обретают новые тела и новую жизнь, но не рождаются. Из-за чего новое тело не всегда в ладу с душой. Это всегда влечет ослабление магических способностей. Вселенная существует очень давно и некоторые души уже такое количество раз переродились, что и не счесть. Тысячи и тысячи.
— То есть, я могу быть в прошлом эльфом?
— Да. В прошлом. Но я не специалист в этом вопросе. Там есть много нюансов. И искажения, и истощения, и так далее. Да и первородных народов на самом деле — много. Мы, первородные эльфы, далеко не самые первые во Вселенной. Насколько я могу судить — скорее новички на этом поприще. Уверен, существует масса других радикально более древних первородных сущностей, которые сотни тысяч лет назад прекратили свое первичное существование и сгинули из памяти даже богов. Так что — шанс есть, но очень небольшой.
— Хм… любопытно. Так почему ты не такой, как все? Стремишься казаться лучше на их фоне?
— Я родился больше четырех тысяч лет назад. Три тысячи — жил синдаром. Потом умер. Мою душу мотало по разным мирам. Пока я не родился обычным человеком в далеком мире, напрочь лишенном магии. Память и сознание этого парня и составляет мою текущую личность. Свое прошлое я вспоминать не хочу. Боюсь, оно сотрет меня настоящего.
— Оу… Но как же все это? Как же уши?
— Ритуал возрождения. Одна знакомая
— Понимаю, — кивнула Монца, задумчиво посмотрев на Всеволода.
Пауза затянулась. Поэтому Сева кивнул ей, неловко улыбнувшись. Встал и ушел собираться. Да и дама занялась своими делами. Когда же караван тронулся в обратный путь, она, чуть помедлив, повернула своего коня следом.
— Мне казалось, что ты решишь отправиться на запад, — произнес наш герой, безусловно, удившийся ее поступку.
— Однажды нас с братом выбросили с балкона замка. Брат погиб, а я выжила, и вся переломанная вышла на борьбу против Великого герцогства. Одна. Я хотела отомстить. Это было безумием, но я все же решилась и победила. Ты желаешь еще более невозможного, но у тебя уже есть дюжина воинов в хороших доспехах. Так почему бы и нет? Я люблю сложные задачи.
— А на самом деле? — Повел бровью Всеволод.
— Ты мне не веришь?
— Я чувствую ложь. Вот эти лопухи, — щелкнул он по своему уху, — слышат твое дыхание и стук сердца. В момент осознанной лжи человек непроизвольно начинает нервничать. Внешне он может оставаться невозмутимым, но подсознательно все равно себя выдает. С мертвецами и конструктами это не работает, но живые существа… они все, пусть и где-то в глубине души, но стесняются врать. Поэтому тело выдает их. — Всеволод утрировал. Конечно, все было так. И он легко мог выступать передвижным полиграфом. Но при одном условии — он должен быть сосредоточен на объекте беседы. В обычной ситуации он и внимания особого на все это не обратит. Тут же ситуация была необычная, вот он и собрался. Да и доводы женщины звучали слабо.
— Какое неудобное качество, — с легким раздражением фыркнула Монца.
— Не скажи. Очень удобное. Итак, почему ты хочешь остаться?
— Чувство благодарности недостаточно?
— Нет. Вряд ли оно заставит тебя вписаться в настолько рискованную авантюру. У меня выбора нет, а зачем в это лезешь ты?
— А они? — Кивнула Монца на лесных эльфов.
— У них тоже нет выбора.
— Хм… проклятье…
— Не хочешь говорить?
— Нет, — покачала она головой. — Сказала бы, да не могу. Сама не понимаю. Считай это предчувствием. Я хочу остаться.
— Рад это слышать, — кивнул Сева и искренне улыбнулся. — Только будь осторожна. Соблазнить меня нетрудно, так как ты действительно мне нравишься. Однако последствия вряд ли придутся нам по душе.
— Я учту, — буркнула она с легким раздражением. — Но не ты ли говорил о том, будто бы не все в этой жизни сводится к тому, что у тебя между ног?
— Не все. Но пренебрегать этим аспектом жизни преступно. Будь осторожнее. Недооценивать силу плоти и страстей, что она порождает, смертельно опасно.