Шрифт:
Пролог
За неделю до событий.
– Я не придумываю! Зачем мне это?!
В голосе жены послышались слезы, и Саша еле сдержал раздражение. Разговаривать с Викой в последнее время стало очень трудно: не угадаешь, какое слово вызовет у нее взрыв упреков или молчаливую обиду. Он дико устал от такого «экстрима» и сам уже считал, сколько недель осталось до ее родов. До беременности Вика отличалась мягким характером, конфликты гасила улыбкой. Их жизнь была тихой, спокойной, уютной.
– Вик, а давай прогуляемся! – вместо ответа предложил Саша. Сыграл ва-банк и сорвал джекпот, потому что резкая смена темы обескуражила супругу. Она растерянно моргнула и по-детски трогательно шмыгнула носом. Саша улыбнулся, чувствуя, как внутри развязывается узел: кажется, миновало.
Он помог Вике облачиться в пуховик, натянул ей на голову смешную шапку с помпоном и торопливо оделся.
Погода не располагала для долгих прогулок: небо хмурилось тучами, обещая скорый дождь, ветер срывал с деревьев остатки пергаментной листвы, лужи широкими озерами заливали дорогу. Саша с большим удовольствием провел бы воскресный день за компьютером или перед телевизором: работа в офисе изматывала. Но и дома, который в последние месяцы из надежной гавани превратился в заминированный порт, уставал еще больше.
– Это опять случилось, – продолжила разговор Вика, мельком оглянувшись на жилую высотку, будто та могла их подслушать. Отчего-то у Саши сложилось впечатление, что жена торопилась покинуть квартиру.
– Саш, я понимаю, как это звучит со стороны. Но в нашем доме действительно что-то происходит. Я четко слышу шаги по ночам, шуршание, вздохи. И это не соседка тетя Маша! Стена гостиной выходит на площадку.
– Так, может, ты слышишь тех, кто поднимается по лестнице?
– Каждую ночь? – усомнилась Вика.
– Кто-то поздно возвращается с работы или, наоборот, уходит в смену?
Жена помолчала, обдумывая его слова, и кивнула.
– Возможно. Но давай поставим камеру! Я увижу, что ничего в квартире по ночам не происходит, и успокоюсь.
Она лукаво улыбнулась – как совсем еще недавно, когда у них все было просто и понятно. Вика умела над собой подтрунивать, но так было до беременности. Саша очень соскучился по ироничным интонациям в ее голосе, поэтому сразу согласился:
– Отличная идея!
Если камера решит проблему необъяснимых страхов жены – прекрасно! Он, как заботливый примерный муж, предложил прогуляться до магазина техники, благо тот находился на соседней улице.
Тем же вечером Саша, весело напевая мотив популярной песни, установил в гостиной две небольшие камеры. Утром он продемонстрирует Вике записи и убедит ее в том, что никто по ночам по комнате не ходит. Чувствительность камер была такая, что зафиксировала бы и движение мыши. Нет, Саше вовсе не хотелось доказать жене свою правоту, только успокоить. Вике нельзя волноваться, ей нужно высыпаться, правильно набирать вес, ждать с радостью рождения Сережки, а не страдать бессонницей, оттого что кто-то за стенкой якобы мешает.
Когда он, закончив работу, развернулся, увидел Вику стоявшей перед репродукцией, которую они недавно купили. Жена хотела, чтобы картина подходила и по цветовой гамме
– Давай ее снимем! – внезапно сказала Вика не оборачиваясь. Саша такого не ожидал, поэтому вопрос прозвучал слишком резко:
– Ну что еще?
Вика не ответила. Но, слава богу, и его раздраженный тон ее не задел. Она подошла ближе к картине и коснулась того места, где дымка заволакивала аллею.
– Чем картина тебе не нравится? – устало спросил Саша.
– Не знаю, – растерянно отозвалась жена. – От нее будто нехорошие вибрации идут.
Приехали! Да что ж такое!
– Но купила ты ее именно из-за позитивных «вибраций»! – не удержался он от сарказма. Вика оторвала взгляд от картины, сморгнула и растерянно улыбнулась.
– Да, так и было. Я даже не знаю, как объяснить, но что-то поменялось.
У Саши не оказалось сил на споры. Он махнул рукой и пошел в спальню. Вика отправилась следом.
– Не сердись! Видимо, у меня просто день не задался.
– Вика, пойми, твои вкусы и предпочтения сейчас меняются так внезапно, что я за ними не успеваю! Покупаю клубнику, а тебе уже хочется селедки. Бегу за селедкой, а ты… Сама понимаешь!
– Прости, – повинилась она, легла рядом, неуклюже повозилась, пытаясь пристроить еще небольшой, но уже мешающий живот. Саша помолчал, а потом приобнял жену.
– Угу, – извинил он. Больше они к теме картины не возвращались. Так и уснули обнявшись.
Проснулся Саша резко, будто от толчка. Вика мирно посапывала рядом. Видимо, то, что во второй комнате установлены камеры, ее успокоило. А вот у Саши сон отчего-то пропал. Он аккуратно, чтобы не потревожить жену, выбрался из постели и отправился на кухню выпить воды. Часы показывали половину четвертого, но сна не было ни в одном глазу. Саша зашел в гостиную, включил бра, мягкий свет от которого размел по углам тени, и опустился в кресло напротив картины.
И что Вике не понравилось? В приглушенном освещении изображение отчего-то, наоборот, будто напиталось красками. Или этот эффект создался на контрасте? Но тусклое золото вдруг превратилось в кровавое вино, багрянец насытился коричневыми оттенками, а жемчужная дымка подернулась пепельной мутью. Саша медленно поднялся и приблизился к картине. Огонек на камере подозрительно мигнул, и темный «зрачок» развернулся за ним.
Наверное, стоило бы зажечь свет, чтобы нарушить это странное наваждение, но Саша, повинуясь какому-то влечению, протянул руку и коснулся полотна. Ладонь окутало живое тепло, будто картина отозвалась ответной лаской. Саша замер, не решаясь убрать ладонь и удивляясь тому странному ощущению, которое наполнило его душу – радость пополам с предвкушением, будто от встречи с кем-то очень близким, с кем давно не виделся. От картины действительно исходили какие-то вибрации! Но позитивные.