Проклятая квартира (сборник)
Шрифт:
Золушка, как в кино, словно бы воплотилась из воздуха прямо на пороге кухни. Шагов ее никто не слышал.
— Тебе можно поступить на вечернее отделение педагогического института. Нет, кажется, теперь это университет. На отделение, где готовят преподавателей физики и астрономии. Экзамены через две недели, завтра поезжай, возьми программу, расписание и начинай готовиться. Ты написала матери, чтобы прислала документы?
— Спасибо. Да, написала.
— Но ведь для вечернего отделения, кажется, нужна справка с места работы? — слегка обеспокоилась Нина Филипповна.
— Ерунда! — отмахнулся мэтр. — Я таких справок
— Конечно. Вы не волнуйтесь, Нина Филипповна, на работу я уже почти устроилась. Вот получу из дома документы…
— Куда устроилась?! — хором изумились Бережко. Все трое.
— На почту. Утром газеты разносить. К девяти утра уже свободна, и платят целых семьдесят пять тысяч.
— Партизанка Иванова забыла дома автомат! — не удержался Антон. И смутился. Не свойственную ему эмоцию вызвали отнюдь не скорбно-укоряющие взгляды родителей, а полное отсутствие всякой реакции со стороны Али. Она пропустила его реплику мимо ушей без какой-либо нарочитости. Ждала реакции своих «крестных», а его мнение, по-видимому, было просто безразлично.
Как ни странно, они восприняли это известие спокойно. По-видимому, определенное мнение о ее характере уже сложилось. Наверное, любые возражения в этой ситуации были бы бессмысленны. Только Нина Филипповна, свято блюдя свою репутацию «трезвого человека», заметила:
— Не вздумай вкладывать эти деньги в «общий котел». Иначе я начну платить тебе за каждый твой чих в этом доме. Твоя зарплата — это «на булавки»…
— На булавки? — переспросила Аля, и Антон понял, что кое-чего и эта девица не понимает. А воображает о себе!
— На булавки, дорогая моя, — весело вмешался он, — это старорежимное выражение. Перевожу на наш, расхожий: тачки, выпивку, курево, мейк-ап.
— Не курю, не пью, остальное — непонятно, — равнодушно уронила Аля.
— Поступишь в институт — поймешь. И закуришь. У нас все телки смолят нехило. Опять непонятно? Ладно, могу и литературно. Половина красивых девушек в Москве еще и поддает. Лично я предпочитаю другую половину… Понятно?
— Вполне. Цитата из Оскара Уайльда, пьеса «Идеальный муж», — как бы про себя, почти шепотом отметила Аля к вящему удовольствию Бережко-старших.
Антон собирался сказать еще что-то «отпадное», но в этот момент Аля взглянула ему прямо в глаза…
В принципе он относился к девушкам ничуть не более легкомысленно, чем большинство его сверстников. Но и не менее. Бывали у него мимолетные увлечения, бывали довольно прочные привязанности. Четвертый курс! (Сам-то он полагал, что в жизни уже изведал все, и если вовремя об этом вспоминал, то поддерживал репутацию пресыщенного человека).
И вот оказалось, что ничего-то он не пережил. А только начал жить и хоть что-то чувствовать после того, как на него взглянула обыкновенная девчонка. Кой черт взглянула! «И загадочных, древних ликов на меня посмотрели очи…» Эта откуда-то пришедшая в голову строчка и еще какие-то обрывки полузабытых за ненадобностью стихов крутились у него в голове. А он стоял и не мог отвести глаз… Со стороны выглядело странновато, но родители его не слишком удивились. Знали склонность сыночка к некоей театральности, даже фиглярству, если уж честно оценивать родное дитя.
— Тебе нехорошо, Тоша? — для проформы поинтересовалась Нина Филипповна.
—
— Я не ранен, мой генерал, я убит, — пробормотал он, адресуясь не столько к родимой матушке, сколько к фее. И тут же перепугался. Совсем спятил, нормально говорить разучился, стихи какие-то вспомнил! Сейчас она начнет «светский разговор», на фиг ему надо! Но она просто повернулась и ушла. Будто не слышала. А может, действительно не слышала — поди, разбери ее!
— Жалко, что ее зовут Аля, — заметил Антон уже позже, в гостиной, куда зашел пожелать своим спокойной ночи. — Как ее полностью-то? Алина? Алевтина?
— Аэлита, — абсолютно серьезно ответила ему мать. — Трудно найти что-нибудь менее подходящее, правда?
— Это почему? — искренне изумился сын. Он плохо помнил одноименное произведение Алексея Толстого, но что-то там о глазах марсианской принцессы было. — По-моему, хай-фай…
— Да? Ну, может, я чего недопонимаю. Ей бы подошло что-то русское, основательное. Елизавета, например. Да хоть Татьяна. Кстати, одну-единственную вещь я в Але не понимаю. Даже побаиваюсь, что ли… Она еще ни разу не посмотрела мне в глаза. Точно знаю, что в глаза собеседникам избегают смотреть люди, у которых с головой не все в порядке. Хотя она, скорее всего, не виновата. Трудное детство, выпивки отца, потом его нелепая гибель…
— Ты знакома с ее родителями, ма? — задал вполне уместный вопрос Антон.
— Ни разу в жизни не видела. Более того, не подозревала об их существовании. А тут — как снег на голову. Но могло быть и хуже. Она на редкость тактична да и не очень, по-моему, жаждет частого общения с близкой родней.
— Как она тебя нашла?
— Твой папа достаточно известен, чуда в этом никакого нет. Ну, все, сын, спокойной ночи. Или садись, смотри с нами про любовь.
— Нетушки! Предпочитаю практику теории. Правильно, папа? — тонкое ехидство было в этой фразе, а не сыновняя почтительность.
— Спроси у мамы, сынок. Она у нас женщина трезвая, все понимает, все видит, все знает.
— А если чего-то и не видит, то это только к лучшему, — добавил Антон.
— Например? — с вызовом спросила Нина Филипповна.
— Жизнь покажет и поправит, — ответил сын.
Как ни странно, он окажется прав. Хотя и не во всем, не во всем…
Глава четвертая
Дела семейные
Нина Филипповна недолго размышляла о странной фразе, вырвавшейся у мужа и сына. Мужчины, как известно, существа увлекающиеся, склонные выдавать желаемое за действительное и норовящие видеть прекрасных незнакомок там, где их быть не может. Ну и пусть помечтают.
Другое заботило ее. Аля-Аэлита, похоже, прижилась в доме Бережко. Во всяком случае разговоров о переезде в общежитие не возникало. И, положа руку на сердце, такой расклад более чем устраивал Нину Филипповну, всю жизнь тихо ненавидевшую «святые домашние обязанности». А они постепенно переходили к Але — Нине Филипповне оставалось лишь общее руководство.
Но это, так сказать, дела семейные. А помимо узкого круга, существовал еще другой, куда более широкий. Круг знакомых, друзей, коллег, подруг Нины Филипповны, приятелей Игоря Александровича и компании Антона. Дом Бережко был исключительно гостеприимным, гости призывались или являлись экспромтом несколько раз в неделю.