Проклятая война
Шрифт:
— Может быть, — наконец сказала она. — Да, я вижу огромный потенциал. Модель, выделенная из вашего организма, представляет собой передовую разработку самых лучших нанотехнологов. Ее конструировали пятьдесят человек с полным комплектом оборудования и компьютерами.
Рут имела в виду, что осталась одна. Она все еще старалась выражаться уклончиво, как будто надеялась, что ее не станут загонять в угол. Их жизни зависели от нее. И, что более существенно, от ее работы зависел исход войны.
Человечеству суждено было вновь возродиться в Северной Америке. Это не вызывало сомнений, но вот цвет кожи
Возможность свободно передвигаться по зонам чумы — только начало. Но если бы удалось создать нанороботов, способных лечить даже серьезные раны, американцев уже ничто не смогло бы остановить.
Кэм сжал изуродованные пальцы и взглянул на Дебру, Рут и Эрнандеса. Все они пострадали, так или иначе. А что если даже после пулевого ранения или смертельного ожога можно будет встать на ноги? Они превратятся в суперлюдей. Кэм мысленно обратился с молитвой ко всем погибшим в Лидвилле исследователям.
«Помогите ей, — попросил он. — Как-нибудь помогите».
Разве работа этих людей не говорила за них? В самих наночастицах должны быть ключи к разгадке, как и другие следы их усилий: недостатки, которые необходимо исправить, улучшения, которые надо внести.
— Ты уже делала это раньше, — сказал Кэм.
— Я сам свидетель, — поддержал его Уоттс.
В лаборатории в Сакраменто Рут удалось быстро взять себя в руки и обогнать четыре исследовательские команды, создав первую рабочую вакцину на основе оригинального «аркоса». Конечно, в этом ей помогли еще два специалиста, Ди Джей и Тодд. Оба они были мертвы или пропали без вести.
— От вас зависит множество жизней, — сказал Эрнандес.
Рут избегала их взглядов.
— Мне понадобится время, — ответила она. — Может, слишком много времени. И здесь у меня нет никакого оборудования.
— В Гранд-Лейк есть, — возразил Эрнандес.
— Да. Есть кое-что.
— Мы можем доставить вас туда.
Утром 1-го июля они ехали на северо-восток. Прежде чем рассвело, дорога пошла под уклон. Четырехтысячники, возвышавшиеся на востоке, скрывали низкое солнце. Взгляд Кэма снова и снова возвращался к этим пикам. В ярком сиянии нового дня сложно было сказать наверняка, но с южной стороны горы казались необычно гладкими. Они оплавились. Их масса — единственное, что спасло Аспен-Вэлли, отразив большую часть ударной волны. И даже несмотря на это, группа Рут быстро оказалась в тех местах, где болотистая почва хлюпала под ногами. Вода после паводков, вызванных таянием ледников, еще не спала, хотя стволы упавших деревьев были сухими и хрупкими.
— Осторожней.
Фоштоми остановила Кэма, прежде чем он последовал за Митчеллом. Митчелл, переступив через серый засохший пень, угодил в лужу. По крайней мере, казалось, что это обычная лужа, но болотистая почва была обманчива. Митчелл тут же провалился по пояс. Он развернулся, чтобы схватиться за пень. Фоштоми зашлепала по воде ему на помощь. Оба были покрыты черными грязными пятнами гниющей коры.
— Держись! — крикнула Фоштоми.
Кэм оглянулся. Они двигались в центре группы, оберегая Рут. Большая часть отряда ушла вперед на разведку местности, но Рут уже советовалась с Деброй, высматривая другой проход через топь.
— Подожди! — окликнул Кэм и поспешил за ней.
Отдельные деревья еще торчали на фоне неба, безлистые и изломанные. Весь длинный горный склон завалили рухнувшие стволы. К счастью, на высоте в две тысячи девятьсот метров ельник, смешанный с осинами, был редким, потому что в последующие за взрывом секунды ударная волна снесла деревья. Паводки сложили расщепленные стволы и ветки в предательскую головоломку.
С подлеском все было иначе. Большая часть травы и кустарников пережила жару и штормовые ветра. Во многих местах они поднимались над водой — но даже там, где почва повышалась, кустарник был болен. Когда Кэм тронул ветку, листья осыпались, как конфетти. Кэм не сомневался, что с каждой минутой, проведенной на этом разоренном склоне, они получают дополнительные рентгены.
Когда Рут начала боком перебираться через пару бревен следом за Деброй, Кэм схватил ее за руку.
— Ты должна подождать, — сказал он.
Темные глаза Рут сердито блеснули. Они больше не носили очков и масок. В этом не было необходимости, так что Кэму досталась полная порция негодования.
— Отпусти, — крикнула Рут. — Отпусти меня!
Она перебралась через ствол, обдирая кору мокрыми перчатками и подошвами ботинок. Кэм полез за ней.
— Черт возьми, да подожди ты! — выругался он, отворачиваясь от Рут и стараясь встретиться взглядом с Деброй.
Ушибленные ребра мешали идти. Пока он возился, Рут уже успела доковылять до следующего ствола и теперь шарила руками по сломанным веткам, нащупывая опору.
Она вела себя так с тех пор, как уехал Эрнандес.
— Ты должна поговорить с ней, — сказал Кэм, поравнявшись с Деброй.
Но высокая блондинка только равнодушно пожала плечами.
— Я думаю, она права. Нам нельзя останавливаться.
— А если она сломает ногу? — возразил Кэм, намеренно повышая голос.
Внезапно Рут, шагавшая первой, остановилась. Подняв голову, Кэм оглядел склон. В сорока метрах впереди Эсти вскинул руку, сигналя им поверх скрюченных стволов, воды и грязи. Гудрич и Баллард стояли ближе и тоже не двигались. Три сильные человеческие фигуры, замершие посреди загаженного болота.
Кэм просигналил в ответ и сказал Рут:
— Глупо, что ты идешь первой. Мы должны вернуться к остальным.
Но женщину остановило не это. Она наткнулась на птицу.
— Ох, — тихо выдохнула Дебра, когда Рут встала на колени и протянула руку к несчастному созданию.
Вьюрок, наверное, недавно залетел в зону чумы, потому что был все еще жив, хотя перья уже осыпались с его груди и шеи. Он слабо трепыхался в грязи. Его крылья бессильно трепетали, и возможно, он ослеп. Глаза птицы были мутного голубовато-белого цвета — Кэм такого никогда прежде не видел.
— Сюда! — крикнул Эсти.
Кэм снова ему махнул, хотя сомневался, что Рут послушается.
Она мешкала, поднеся руки в перчатках к птице. Кэм понял, что Рут не заметила раздувшиеся трупики бурундуков, мимо которых они прошли четверть часа назад, — два тельца, смытых со склона и лежавших рядом. Бурундуки тоже заставили бы ее остановиться, а бешеное нетерпение было все же предпочтительней этой прострации.