Проклятая. Новорожденная
Шрифт:
Последний штурм стал исключением и огромным разочарованием. Судя по тому, как отвратительно работала разведка, причем не только в клане Гран, Рею придется изменить своим привычкам и расширить команду. Благо, что «Неуловимый» был рассчитан на гораздо большую численность экипажа, чем имелась сейчас, и не придется прощаться с любимым кораблем.
Рей поднял голову, невольно находя глазами бегущую лимерийку. Она надрывно дышала, была непривычно бледна, пот струился по ее лицу и шее. Длинные волосы, собранные в два хвоста, тоже намокли и прядями липли к спине и рукам. Тем не менее Мира продолжала переставлять
Его девушка была упряма, и Рей уже имел возможность убедиться в этом. Если вытравить из нее дерзость и безрассудство, из нее выйдет отличное прибавление в команду и клан.
Мира не помнила, как закончила бег, не помнила, как опустилась обессиленная на землю, не помнила, как закрыла глаза и отключилась.
– В Академии все такие хилые? – словно сквозь липкую паутину, донеслась насмешка Цорша.
Он подошел к ней, распластанной на траве, и грубо пнул ее в икру. У Миры не было сил, чтобы огрызнуться и ответить на его неприемлемую дерзость, не то что встать на ноги. Она была лаорой, никто не имел права так обращаться с ней. Гнев мгновенно вскипел, но так же быстро схлынул – она слишком устала, даже чтобы злиться.
– Неудивительно, что они до сих пор не могут нас не то, что поймать, но и отпор нормальный дать. Соплячка, а гонору-то было.
«Соплячка». Угасающее сознание зацепилось за слово, которое Мира так часто слышала на военной подготовке, и провалилось в воспоминания, отключаясь от реальности.
Это было начало первого курса. Мира только получила комнату в общежитии и довольная осмысливала все прелести жизни одной, когда старший по жилому корпусу принес ей расписание занятий и карту учебного комплекса. Тем же вечером у нее было назначено первое занятие по воинской дисциплине. Быть необходимо в спортивной форме на плацу.
Мира разочарованно посмотрела на свой скудный багаж, разложенный на застеленной кровати. Сбегая из дома, она из вещей захватила лишь сменный костюм летной формы, созданной персонально для лаоры, который и был сейчас на ней. Больше надевать было нечего. Денег, чтобы купить одежду, у нее тоже не имелось. Она так быстро собиралась, что забыла совершенно обо всем.
В воспоминаниях пронесся разговор с обеспокоенным братом, когда он примчался в ее покои и рассказал о том, что отец нашел ей мужа. Какой-то член совета правления какой-то планеты, который был еще и старше нее в несколько раз. Инопланетянин.
Мира брезгливо передернулась и потерла плечи. Она, конечно, видела представителей других рас, и многие из них выглядели довольно привлекательно, но никогда не задумывалась о том, что в мужья ей отец подберет чужака. Мира была лаорой – она не могла покинуть Лиму. Она должна была быть с роем.
Все же по какой-то причине отец передумал и решил избавиться от нее. Так она и согласилась с его решением. Месяц назад Мира встретила свое совершеннолетие и теперь была взрослой и самостоятельной личностью. Она сама будет решать, с кем ей спать. Если отцу так хочется поиграть в сватовство, пусть на Нире теперь экспериментирует. Это он из постели с любовницами не вылезает, в отличие от сестры, которая так до сих пор и не решилась ответить на ухаживания заинтересованных
Привыкшая к странным заскокам военных за время учебы дома, Мира пришла на плац на полчаса раньше. И не она одна. Здесь уже находилась невысокая, коротко стриженная, черноволосая девчонка-сола примерно одного возраста с ней. Чуть в стороне стояли трое парней-дальмеров.
Несколько минут спустя появился приземистый, плотно сложенный, брутальный мужчина незнакомой расы. Он был одет в военную форму, принятую в войсках Совета, но без каких-либо отличительных знаков. С досадой окинув курсантов оценивающим взглядом, он засек время.
Даже к назначенному часу явились не все. Стоящие в одном строю, первокурсники с тоской ждали опоздавших. Стоило тем показаться, как их, как оказалось, куратор разорался, чем вызвал смешки у незнакомых с его методами воспитания. Их можно было понять – выглядевший суровым дядечка вдруг стал похож на разъяренного старого ворфа, трясущего дряблыми щеками, ужасно картавящего и брызжущего слюной во все стороны.
Вот только смеялись они зря. После гневной тирады, благодаря которой у первокурсников изрядно пополнился лексикон ругательств на всеобщем языке, куратор отправил провинившихся на полосу препятствий до первого звонка – сигнала, подаваемого в начале третьей четверти Союзных суток, по которым жила Академия, и означающего требование немедленно вернуться в общежитие.
Проследив за тем, чтобы приказ был выполнен опоздавшими и смеявшимися над ним «сопляками», куратор перешел к разносу оставшихся, мстительно скривив рот в подобие ухмылки.
– Значица, перейдем к тем, кто сцитает себя самыми умными.
Пальцы Миры онемели, стоило осознать, что речь шла о них – пришедших намного раньше. Хвост сола, стоящей в другом конце построения, заметался с громким шелестящим звуком, когда длинные перья на его конце начали подметать покрытие плаца. Черноволосая тоже нервничала.
Ухмылка куратора стала еще противнее.
– Явица на поле боя иногда луцце заранее. Это да. Поэтому все, кроме вот этой, этой и вот этих трех сопляков, идут на полосу препяцвий и присоединяюца к своим товарищам. А вы, – он ехидно посмотрел на названных, – свободны.
Мира навсегда запомнила, с какой ненавистью смотрели на них тогда их однокурсники. Но они ведь были не виноваты в том, что их куратор оказался таким мерзким.
Вернувшись в свою комнату, Мира решила разобрать выданные ей вещи и подготовиться к первому учебному дню, когда зазвенела тревога и началась эвакуация. Выбежав наружу вместе с толпой перепуганных курсантов, она с не меньшим ужасом смотрела, как горела противоположная часть жилого корпуса.
Пожар быстро локализовали и потушили, но помещения серьезно пострадали, и крыло закрыли. Как позже выяснилось, это был невинный розыгрыш для новичков, по традиции организованный второкурсниками, вот только что-то пошло не по плану.
Спустя несколько часов, когда за окном сгустились сумерки, Мира сидела в комнате и пыталась осмыслить свою новую реальность. Она вырвалась из-под постоянной опеки отца. Ее больше не преследовали воины, куда бы она ни отправилась. Над ней не хлопотали фрейлины, пытаясь научить ее жизни светской дамы, которая была чужда ей так же, как им оружие в руках.