Проклятая
Шрифт:
В обеденном зале никого нет. Здесь только я, фельдфебель и какая-то девчушка на террасе. К счастью, она болтает по мобильнику. Здесь только мы.
– Послушай, Анна Мария, а о чем вообще речь? – наконец спросил меня фельдфебель.
– Э… нет, я вам не могу этого сказать. Только не здесь и не сейчас! Это очень путаное дело, это надо долго рассказывать. Да и к тому же, если увидят, как мы тут с вами разговариваем, у меня могут быть неприятности. Так что мы с вами должны что-нибудь придумать… Вы должны придумать, как мне помочь.
– Слушай,
– Нет, нет, это ни за что! – И я отпрянула назад, собираясь вернуться на кухню.
Фельдфебель тихонько положил мне руку на плечо, словно успокаивая меня:
– Но послушай, Анна…
– Нет, офицер, только не у вас в отделении. Потому что если они увидят, как я туда войду, то они сразу же все поймут.
– Но в чем дело-то? Ты что-нибудь увидела? У тебя что-то случилось дома? – Он смотрит на меня во все глаза, пытаясь догадаться.
– Давайте с вами сделаем вот что. Вы можете прийти сюда завтра? Завтра днем?
– Сюда?
– Ну да. Здесь, в закусочной, будет лучше. Давайте завтра встретимся перед закусочной около пяти, пока я не начну работать. Вот тогда я вам все и расскажу. А уж потом мы и решим, что делать.
– Ладно, Анна Мария, хорошо. Не беспокойся. Завтра днем я сюда вернусь, обещаю.
– Я вам верю, верю, что вы вернетесь. Знаете, у меня никого нет – ни родных братьев, ни двоюродных, чтобы они могли мне помочь. Так что когда я вас увидела… Я просто не знаю, к кому мне обратиться.
– Не волнуйся, Анна, завтра увидимся. Вот увидишь, окажется, что это все пустяки, ничего серьезного, и все уладится.
– И все-таки вы ничего не говорите моим родителям, пожалуйста. Никому этого не говорите, ни за что. Сначала вы должны выслушать меня, а уж потом…
– Хорошо, Анна, до завтра.
– До завтра.
Бедный фельдфебель! Он и представить себе не может, чего такого особенного может ему рассказать шестнадцатилетняя девчонка. Но зато теперь он все знает. И вот теперь-то он мне поможет. Но даже если я и останусь одна, я все равно не отступлю.
На следующий день, после пяти вечера, фельдфебель подошел к закусочной. В тот день на работу я не пошла. Я сказала хозяйке, что у меня проблемы, и она была так любезна, что дала мне отгул. А в двадцать минут шестого мы вместе с фельдфебелем К. вошли в полицейское управление.
– Говорят, что ты гуляешь с моим мужем.
– Говорят, что ты путаешься с моим женихом.
На улице к Анне Марии подошли две женщины и схватили ее за руку. Одна – спереди, а другая – сзади. А рядом – только стена большого дома.
– Нет, это неправда. Я этого не делаю, нет.
– Но
– Не знаю. Я вообще ни с кем не гуляю. А теперь пустите меня, мне нужно идти домой.
Первая женщина выпускает свою жертву. И вторая – тоже.
Одна из них делает шаг назад. И другая – тоже.
И Анна, освободив себе пространство, неторопливо возвращается домой, больше уже не оборачиваясь.
В полицейском управлении
– Доменико Кучинотта был первым, с кем я познакомилась. Это случилось 11 марта 1999 года, я это запомнила, потому что это был день моего рождения. Я вышла из дома, чтобы купить продукты для торта, а Кучинотта, сидевший в машине вместе с Доменико Яннелло, меня окликнул. Сначала я шла не останавливаясь, но поскольку он ехал за мной на машине, мне пришлось остановиться…
Я начинаю рассказывать. И рассказываю все как на духу двум посторонним – капитану полицейского управления Тауриановы и бригадиру карабинеров, который все время сидит при нем. Иногда меня слушает еще и фельдфебель К., но он то входит в помещение, то из него выходит.
В первый раз в полицейском управлении Тауриановы я пробыла шесть часов, до одиннадцати вечера. Я рассказывала все как на духу и ни разу не заплакала. Я сидела на кончике стула, положив руки на край письменного стола, и рассказывала.
Нет, я бы не назвала себя какой-то необыкновенно отважной или исключительно сильной, нет, не назвала бы. Просто я должна была это сделать – и я это делаю. И не испытываю я никакой ненависти – ни к себе самой, ни к ним. Просто вот так уж вышло. Я стараюсь не думать ни о том, что случится потом, ни о том, что уже случилось. И о моем прошлом я рассказываю просто – так, как оно и было. В тринадцать лет я была еще слишком маленькой, чтобы понимать такие вещи. Хотя даже и сейчас я не очень-то повзрослела. Но зато эти три года тянулись для меня так долго, бесконечно долго, и я теперь уже достаточно взрослая, чтобы понять одну вещь: тронуть мою сестру они не посмеют.
Вот уже девять вечера, но я все еще сижу в полицейском управлении.
– Разрешите, я скажу, капитан?
Капитан смотрит мне прямо в глаза. Временами он растирает себе рукой шею и массирует голову. И в это вот время я перестаю рассказывать, но потом начинаю снова. Капитан снял с себя фуражку и ослабил узел своего галстука. И он все время смотрит мне прямо в глаза.
А бригадир записывает все, что мы тут говорим.
– Капитан, мне нужно предупредить родителей, но я не знаю, что им сказать. Надо найти какую-нибудь отговорку. Не могу же я им сказать, что я здесь, у вас. А то у меня могут быть большие неприятности.