Проклятая
Шрифт:
Но сейчас это не помогло.
Я медленно сползла по закрытой двери и глотнула воздух. Я потеряла контроль над Оливией в пользу абсолютно незнакомых людей за пару минут. А еще они меня ненавидели и планировали отправить в какое-то богом забытое место, как только я сделаю что-то не так.
Глава 7
Я заснула с трудом, какой сюрприз.
Солнце едва выглянуло из-за гор, когда я уже вылезла из кровати. Сама не знаю, по какой причине я шла по тихому дому в поисках
Она сидела в кресле-качалке, глядя на большое окно, ведущее в передний двор. Мягкие локоны обрамляли ее бледное лицо. Волосы казались чуть более растрепанными, чем вчера. Рядом стоял нетронутый стакан воды.
Стараясь игнорировать острую боль в груди, я пересекла комнату и села рядом с мамой, скрестив ноги и положив подбородок себе на руки.
— Здесь что-то не так. — Я остановилась и нервно рассмеялась. — За исключением очевидного. Но они ненавидят меня. Думаю, они все могут делать разные вещи.
Тишина.
— Эта женщина хочет сделать из Оливии свою дочь. Это должно волновать тебя, мама. Она захватывает твое место.
Мама моргнула.
Я гадала, была ли это какая-то форма ее коммуникации со мной, вроде азбуки Морзе.
— Они следили за нами два года. Это действительно жутко.
Мне нравилось думать, что мама со мной согласна.
— Оливия не хочет уезжать. Она фактически встала на их сторону вчера вечером. Я знаю, что она не понимает, и все, что видит, — новые игрушки и люди, которые могут прикасаться к ней.
Она еле слышно вздохнула.
Я посмотрела на маму и нахмурилась.
— Я не знаю, что делать. Я не смогу забрать Оливию из этого дома, и даже если бы у меня получилось, куда нам идти? Все пропало, мама.
Но ответа все еще не было.
Я снова вздохнула.
— Мам, ты же знаешь, что я не мертва, верно? Я умерла, но я не мертва. Я сижу здесь, прямо перед тобой и… И я не знаю, что делать. Я не знаю, стоит ли мне остаться здесь или попробовать сбежать вместе с Оливией. Я даже не знаю, где чертовы ключи от моей машины, если она вообще здесь.
Мама запрокинула голову и закрыла глаза, напевая ту же песенку, что и Оливия.
— И Оливии действительно здесь нравится. Она получает много внимания, я никогда не видела ее такой счастливой. — Я склонила голову, закрывая глаза. — Мне жаль, что я выбрала морепродукты в тот вечер. Я знала, что ты хочешь поехать домой. Я была настолько зла из-за того, что вы с папой ругались. Если бы я просто закрыла рот, ничего бы не произошло.
Мама перестала напевать, но не ответила.
Я подтянула колени к себе и положила на них голову. Смысла продолжать однобокий разговор не было, поэтому я замолчала и спустя некоторое время направилась вниз. Я сама не знала, куда иду. Голод брал верх, но я боялась, что на кухне снова кто-нибудь будет. Потом я обнаружила, что смотрю на входную дверь. Свобода была на расстоянии вытянутой руки.
Но когда я открыла дверь, вместо свободы
Влажные волосы завивались у него на лбу, щеки разрумянились, а майка отсутствовала. Хайден был абсолютно обнажен выше низко сидящих тренировочных штанов. На один из его бицепсов был прикреплен плеер и низкие басы доносились из наушников.
Хайден вытащил наушник с улыбкой.
— Привет. Ты рано проснулась.
У меня в горле пересохло.
— Ага.
— Что ты делаешь на улице?
Вместо ответа, я опустила глаза. Очевидно, Хайден занимался. Кожа обтягивала крепкие мускулы, стройные бедра и прекрасную грудь, выглядевшую очень крепкой. Внезапно к моим щекам прилила кровь.
— Эмбер?
Я заставила себя поднять глаза. Он усмехнулся своей кривой улыбкой.
— Что?
— Что ты делаешь на улице?
Он снял плеер со своей руки и замотал наушники вокруг него.
— Так рано?
— Да. Я подумала… — вздох вырвался из груди, что было ошибкой. Запах листьев и чего-то дикого дразнил обоняние. Хайден пах замечательно. Внезапное желание прикоснуться к нему нахлынуло на меня.
— Ты думала о чем-то?
О чем я там думала? О том, что не могу прикоснуться к нему. И не хочу.
— Тебе нельзя разговаривать со мной.
Он нахмурился.
— Что?
— Я подслушала вас вчера вечером. Ты не должен разговаривать со мной и все такое.
Хайден сложил руки на груди.
— У тебя плохо получается подслушивать. Мне не запрещали говорить с тобой.
— Тебе сказали держаться от меня подальше.
— Это можно трактовать по-разному. Ладно, ты ведь не планируешь сбежать?
— Нет. — Я отошла в сторону. — Я просто хотела выйти из дома. Мне нельзя этого делать?
Он повторил мои движения, закрывая собой дверь.
— Ты можешь делать, что хочешь.
— Кроме отъезда?
— Да, но это для твоего блага, — сказал Хайден. — Ты там потеряешься. Ты сама видела вчера. Мы окружены лесом и до города отсюда пятнадцать миль.
Раздражение вспыхнуло во мне. Я подняла подбородок, встречаясь с Хайденом взглядом.
— Я не глупая, если ты вдруг так решил.
— Я вообще не считаю тебя глупой. — Хайден сделал шаг вперед. Он стоял близко, слишком близко. Носы его кроссовок упирались в мои. — Я никогда не думал, что ты глупая. Ты бы не продержалась так долго, заботясь о пятилетней девочке, если бы была глупой.
— Как ты… — я осеклась. Конечно же, он наблюдал за нами, за мной.
Это казалось невозможным, но он словно стал еще ближе. Моя спина уперлась в дверной косяк.
— Когда ты вернулась в школу после аварии, ребята отнеслись как засранцы к тому, что ты носишь перчатки. Ты всегда носила длинные перчатки, даже летом. Но я не уверен, бросили ли тебя друзья или ты сама их оттолкнула.
Я чуть не поперхнулась.
— Они отвернулись от меня.
Хайден наклонил голову и ему на лоб упали влажные локоны.