Проклятье для дракона
Шрифт:
Его оговорка мне не понравилась. Но я опять не обратила на неё внимания, согласно кивнула и прямо спросила:
— Как это сделать?
Всё же он тут брат императора, а не я. И это он больше меня понимает в политике, я же её вообще никогда не любила. Да и не понимала, если честно. Это для меня всё слишком скучно, нудно и непонятно.
Дарак подался вперёд, устроил локти на коленках, а на ладони положил подбородок, задумчиво глядя в снег перед собой. Думал он всего секунд десять, а затем так же медленно, как я до этого, проговорил:
— Есть несколько вариантов.
Какая-то часть внутри меня остро отреагировала на его слова. Заложники — это недопустимо! Это излишне жестоко, это несправедливо, это…
— Если опустить моральную сторону происходящего, — сковано выдавила я, с трудом заставляя себя говорить, — то этот вариант логичен и действительно действенен.
Дарак величественно кивнул, соглашаясь со мной, а я… Я думала о маме. О том, что с ней случилось, что ей довелось пережить. И пусть вины остальных королей в этом нет, где гарантии того, что та же участь сейчас не постигает какую-нибудь другую беззащитную женщину?
— Если достаточно забрать всего лишь семерых… шестерых наследников, при условии, что их никто не убьёт, будет защищать и воспитывать так, как нужно империи, и взамен мы сохраним в сотни раз большее количество жизней, то я готова заплатить эту цену, — произнесла я негромко, но уверено, в конце переведя взгляд с окружающего снега прямо на Дарака.
Дракон смотрел на меня с удивившим немым восхищением. Его глаза буквально сверкали чем-то, похожим на гордость.
— Слова истинной императрицы, — не забыл он съязвить.
Его выпад я без каких-либо усилий проигнорировала — внешне. Внутренне же стало не по себе.
=43=
— Что насчёт остальных вариантов?
Дракон сел ровнее, окинул меня задумчивым взглядом, будто решая, говорить или не стоит. В итоге сказал:
— Магия подчинения, — и так как лично я, его единственный собеседник, ничего не поняла, он вынужден был продолжить, — магия, которой мне посчастливилось владеть и которой я вполне могу тебя обучить, суть которой заключается в наложении определённых заклинаний, часто рун, в одной конкретной последовательности, постепенно сковывающих подвергшегося их влиянию в его свободе. На это потребуется время и магия, благо последней у нас предостаточно, и в итоге можно полностью ограничить правящие рода, вплоть до привязки жизней всех их родов к жизням тебя и Андора. Но предлагаю его тут пропустить, он и так почти бессмертный, а вот ты — человечка.
— Я же тебя дракончиком не называю, — мило улыбнулась ему.
С намёком улыбнулась. Дарак мгновенно всё понял, усмехнулся, кивнув своим мыслям и прямо спросил:
— Что думаешь?
— А что ты хочешь услышать? — спросила я в ответ, напряжённо раздумывая над тем, что только что услышала.
Дарак ответил предельно честно:
— Хочу вновь услышать ответ разума без вмешательства неуместных
Я отвернулась сама, понимая, что хмурюсь. Подумать нужно было очень хорошо — и очень быстро, потому что времени в нашем распоряжении было не очень многое. Совершенно неосознанно вновь начала делать это вслух:
— Мне сложно ответить. На обучение магии подчинения нужно время, которого у нас нет. Я вообще, если ты не заметил, не в ладах с новообретённой магией, она меня совсем не любит.
— Она и не должна тебя любить, — криво улыбнулся дракон, насмешливо на меня глядя, — она должна тебе подчиняться. Если ты позволишь, я могу кое-что сделать.
— Что? — тут же глянула я на него, кожей ощущая подвох.
— Поделиться знаниями, — поспешил успокоить парень, — только сделать это максимально быстро и продуктивно.
Я опять ничего не поняла, чувствуя себя крайне странно от этого непонимания.
— И как же ты это сделаешь? — спросила у него, не скрывая собственного подозрения.
Вместо ответа Дарак плавно поднялся на ноги и, не обращая внимания на снег, уверенно шагнул ко мне, чтобы, приблизившись, опуститься на корточки и оказаться непозволительно близко. Его лицо было в каких-то пятнадцати сантиметрах от моего, и чуть пугающее мерцание глаз завораживало.
Взяв обе мои ладони своими, дракон подался ещё ближе, сокращая и без того маленькое расстояние между нами, чтобы остановиться в каких-то жалких сантиметрах, проникновенно глядя мне в глаза.
От его взгляда стало не по себе. Захотелось отстраниться, отойти, отдалиться, но вместо этого я замерла, не в силах даже взгляд отвести, не говоря уже обо всём остальном. Дарак замер напротив, будто ему тоже было очень сложно шевельнуться.
Но вот его губы раскрываются, я почему-то вижу это очень медленным движением, и с них срывается непонятная мне речь. Он говорил неторопливо, нараспев протягивая многочисленные гласные и обрывая окончания, и всё это время продолжал смотреть в мои глаза.
Лёгкая боль появилась в висках через полминуты после того, как полилась завораживающая речь. И она всё усиливалась, расползаясь на лоб и затылок, сковывая голову стальным обручем, а я… Я вдруг с искренним изумлением поняла, что знаю… знаю так много… Знаю о том, что происходило задолго до моего рождения, о народах, о существовании которых даже не подозревала, о множестве наук, о магии, о мире…
И речь Дарака больше не была для меня прекрасным непонятным чудом, я отчётливо различила каждое слово:
— Во мгле ночной, при свете дневном, отныне и навсегда, мои знания — твои знания. В крепком здравии и болезни страшной, отныне и навсегда, мои знания — твои знания. На земле родной, от дома вдали, отныне и навсегда, мои знания — твои знания.
И таких фраз было очень много. Они лились из него переливчатой рекой, лаская слух, и по мере продолжения я всё отчётливее понимала, что теперь знаю намного, намного больше. Знания, накопленные мною за двадцать лет жизни, оказались ничтожно жалкими в сравнении с теми, какими обладал Дарак.