Проклятье иллюзий
Шрифт:
Гарланд взглянул на меня с интересом. В карих глазах промелькнуло уважение. Впрочем, мне могло и показаться: блики от камина падали на его лицо с непривычными, чужеродными чертами. Игра тени и света заставляла задаваться вопросом: сколько лет моему собеседнику? Его внешность абсолютно сбивала с толку: Гарланду могло оказаться как двадцать с небольшим, так и все сорок. Жители островов старели медленно. А в нем явно текла их кровь, щедро разбавленная иоландскими корнями.
– Редко встречаю деловых женщин, – заметил Гарланд. –
Я лишь слегка пожала плечами на этот комплимент. Превращать разговор в игру кота и мыши не хотелось. Тем более что роль грызуна отводилась именно мне: это моя жизнь сейчас висела на волоске и зависела от милости вполне конкретного человека.
– Кем вам приходится тот парень, которого вы хотели вытащить?
Я вздрогнула от неожиданного вопроса и задумчиво посмотрела на Гарланда, пытаясь понять, к чему он клонит. И самое главное – какой ответ хочет услышать.
Мой дар давно позволил мне осознать одну простую вещь: дай людям желаемое, и они сделают для тебя все.
Вот только без возможности считать эмоции Гарланда я до смерти боялась ошибиться.
И «до смерти» не было метафорой. В конце концов, я понимала, что одно неверное слово, и я могу попрощаться с жизнью. Если я попаду в лапы ордена верховных магов…
– Тот парень, которого я хочу, – я выделила это слово интонацией, подчеркнув настоящее время, вытащить – мой друг. Его семья голодает, и он украл буханку хлеба. Его проступок не заслуживает столь сурового наказания.
На лице Гарланда так резко появилось нечитаемое выражение, словно он хорошо отрепетированным движением надел на себя маску.
– Закон есть закон, – спокойно, даже как-то слишком спокойно ответил он. – Неважно, с какой мотивацией его нарушают. Наказание должно последовать незамедлительно.
– Даже если нарушить закон сподвигли нечеловеческие условия жизни? – с едким раздражением бросила я.
Не стоило мне говорить последнего. К сожалению, я не всегда умела контролировать свои эмоции, и уже не первый раз влипала из-за этого в неприятности. Видимо, сказывался бунтарский дух Ивори, который не смогли сломить даже испытания, что выпали на мою долю.
Гарланд вскинул голову, задумчиво коснулся кончиком языка уголка губ, а затем равнодушно кивнул:
– Даже если так. Правила едины для всех, а иначе в них нет никакого смысла.
С моих губ была готова сорваться колкость, и я сжала ладони в кулаки, впившись ногтями в кожу, чтобы не усугубить своего положения. Получилось.
– Что вы собираетесь со мной делать?
Несмотря на спокойный тон, внутри я дрожала от ужаса. Вариантов на самом деле было немного, но ни один мне не нравился. Мало того что я нарушила закон, пробравшись в темницу и применив магию к офицеру, так еще и выдала себя с головой.
Стоило ли бежать из дома, столько времени прятаться в чужой стране, чтобы
Хрипловатый голос Гарланда выдернул меня из пучины самобичевания.
– Я помогу вам, – медленно проговорил он, – выпущу парнишку и не сообщу о вас в орден.
Я удивленно моргнула, осмысливая его слова. Даже потерла виски, думая, что у меня разыгралась мигрень с необычным побочным эффектом – слуховыми галлюцинациями.
– А что вы хотите взамен? – наконец опасливо поинтересовалась я и затаила дыхание.
На его тонких губах промелькнула улыбка, заставившая меня невольно отодвинуться назад. С таким оскалом хищник бросается на жертву. Успокаивало только то, что улыбка была обращена не ко мне, скорее – кому-то невидимому за моей спиной.
– Сущий пустяк. Вы станете моей женой.
Я поперхнулась воздухом и закашляла.
– Простите?
Гарланд досадливо поморщился.
– Не стоит извиняться. Вы же не чувствуете за собой вину, а лишь желаете выведать подробности.
В его тоне промелькнуло тщательно скрываемое раздражение, и я с удивлением приподняла бровь. Значит, обычная светская вежливость вызывает у него внутренний протест?
– А вы, видимо, за то, чтобы использовать слова только по их прямому назначению? – слегка растерянно протянула я. – Исключительно в буквальном смысле?
С такими индивидами я еще не сталкивалась. Даже страх притупился, уступив место любопытству.
Гарланд чуть пожал плечами.
– Жизнь проще, чем кажется. Если мы голодны – едим, испытываем жажду – пьем. Если ощущаем потребность извиниться за причиненные боль или неудобства – просим прощения. В противном случае мы вводим сами себя в заблуждение.
Я куснула губу. В детстве за мной водилась привычка извиняться буквально за все. От нее меня избавила тетка, которая как-то сказала, что, если просить прощения за каждую мелочь, слова попросту обесценятся, и в тот момент, когда они действительно мне будут нужны, я не смогу ими воспользоваться.
– Понимаю, о чем вы, – медленно проговорила я и вскинула голову. – Что ж, тогда просто объясните мне, что вы подразумеваете под предложением стать вашей женой?
Я умышленно использовала слово «предложение», а не более уместный здесь вариант – «ультиматум».
Мокрая накидка скользкой влажной тряпкой лежала на плечах, заставляя чуть подрагивать от холода. Жар камина попросту не доходил до меня.
Гарланд резко поднялся со своего места и двумя широкими шагами пересек комнату, чтобы заглянуть в шкаф. Я и глазом моргнуть не успела, как мне протянули стеклянный тяжелый стакан, наполовину наполненный чем-то крепким. Я втянула носом воздух. К запаху алкоголя явно примешался едва уловимый аромат трав.
– Выпейте, – не то снова приказал, не то попросил Гарланд. – И снимите накидку, сейчас она скорее поможет вам простыть, чем согреться.