Проклятье новобрачной
Шрифт:
Но я чудом сдержала ярость. Четко осознала, что если поддамся ей, мне конец. Во всей красе продемонстрирую безумие. Меня мигом свяжут по рукам и ногам, и слушать не потрудятся. Ни меня, ни Райана, ни кого бы то ни было в доме.
Констебли, тем временем, шагнули в мою сторону, готовые «держать», как и было велено.
— Не стоит, господа, — проговорила я строго, пока муж героически вставал на пути стражей порядка. — Леди ошиблась. Я не ее внучка. В смысле, я не Брук Армстронг.
— Всё верно, — отчеканил Райан. — Это
Констеблей сие заявление не остановило, а бабка расхохоталась.
— У них есть твоя фотография, дурочка. Можешь называться какими угодно именами. Сути это не изменит. Они знают, что ты — это ты.
— Но я…. Я не…
Мои попытки возразить потонули в громком вопросе, прозвучавшем раскатом грома:
— Что тут происходит?! Кто вам разрешил здесь командовать?! Это моё расследование!
О, да! Старший следователь появился очень вовремя. Он крайне не обрадовался нахождению в доме посторонних стражей порядка, ему не подчиняющихся
Оба констебля вытянулись струной, разглядев нашивку на форме старшего следователя. Он был значительно старше по званию, и им надлежало объясниться.
— Мы прибыли задержать леди Брук Армстронг, — отчитался один из констеблей. — Она больна и находится под опекой бабушки — леди Барбары Гамильтон. Леди Брук сбежала три дня назад и, по нашим сведениям, отправилась на этот остров. В этот самый дом.
Старший инспектор усмехнулся.
— Здесь имеет место недоразумение. Перед вами другая леди, а не та, что вы разыскиваете. Могу вас заверить, господа, что леди Парквэлл-Хант прибыла на остров не три дня назад, а находится здесь гораздо дольше.
— Но у нас есть фотография, — констебль вытащил снимок из кармана и показал следователю.
Тот глянул без намека на любопытство, однако лицо мгновенно помрачнело.
— Интересно-интересно, — пробормотал он и глянул на мою дражайшую бабку. — Вы в курсе, леди Гамильтон, что обман стражей порядка карается законом?
— Что?! — взвизгнула та. — Никого обмана! Это моя внучка! Не знаю, что она вам наплела или как подкупила. Но я не уеду без нее! А вас засужу! Погонят со службы в шею!
Старший следователь побагровел. Спускать подобный тон, а тем более угрозы, он не собирался никому.
— Арестуйте леди Гамильтон! — приказал он своим парням.
Но я вмешалась, понимая, что правда рано или поздно раскроется. Тогда и мне достанется. Ведь знаю причину недоразумения. И раз смолчу, значит, тоже преступница.
— Постойте, старший следователь. Прошу! Я могу всё объяснить. Я не Брук Армстронг, но я, действительно, внучка этой леди.
Я уверенно шагнула навстречу бабке, но Райан схватил меня за руку.
— Эрин, не надо!
Лицо старой мегеры побагровело от гнева! Цвет свеклы, ей-богу!
— Да как тебе хватило наглости представиться этим именем, мерзавка?! Совсем стыд потеряла?!
— Всё в порядке, — шепнула я мужу, высвободила
Она не вызывала ничего, кроме отвращения, и я бы предпочла выставить ее вон, нежели общаться. Но с этим следовало покончить. Здесь и сейчас. Я шла к бабке, заметив краем глаза появление новых «зрителей»: Лайонелла и Оливию. Как ни странно, старик остановился на лестнице, решил не задавать вопросов и не вмешиваться, а понаблюдать за происходящим.
— Я представляюсь своим собственным именем, бабушка, — последнее слово далось с неимоверным трудом, но я заставила себя его произнести. — Я не Брук.
— Лгунья! Это легко доказать! — ее пальцы потянулись к кулону, что висел на моей шее.
Сам кулон прятался под платьем, но мегера узнала цепочку — очень запоминающуюся цепочку, сделанную из двух, переплетенных между собой.
— Я всем докажу, кто ты! — бабка дернула за цепочку, вытащив на всеобщее обозрение мой кулон. Кулон с рубином. А не с сапфиром, как у Брук.
Она отшатнулась, будто увидела змею, но кулон не выпустила, чуть не сорвав его с моей шеи. Хорошо, что цепочка крепкая, не порвалась.
— Не может быть! — взвизгнула дражайшая родственница, переворачивая украшение, чтобы прочесть имя. — Это… Это подделка!
— Ты знаешь, что нет.
— Покажи шею! Сзади!
Я знала, чего она хочет. Увидеть две маленькие родинки, расположенные друг под другом. Потому послушно повернулась спиной и подняла густые волосы, чтобы бабка разглядела, что хотела. Доказательство, что я не Брук.
Я не видела ее лица. Только услышала судорожный вздох.
— Не может быть… Но как?
— Не уверена, что это тебя касается, — отчеканила я жестко, глядя в выцветшие глаза без намека на страх, хотя эта женщина меня пугала. — Я совершеннолетняя и замужем. У тебя нет никаких прав на меня. Тот же трюк, что с Брук, ты не провернешь. Что же касается моей сестры, уясни раз и навсегда: она больше не в твоей власти. Мы с мужем обратимся в суд и получим опеку. Не сомневайся, сестра-близнец, тем более, молодая и здоровая женщина — кандидат гораздо надежнее, чем бабушка, которой неизвестно сколько осталось жить.
О! Никому другому я бы ни за что не сказала столь ужасных слов. Но я понимала: нужно дать понять старой мегере, что я не бедная овечка, которая испуганно заблеет, коли на нее надавить. Я тигрица, которая будут биться и за себя, и за сестру.
— А тебе палец в рот не клади, да? — усмехнулась бабка. Она не испугалась, но без сомнений поверила моим словам. — Брук только истерики закатывать умеет. И бегать от проблем.
— Я не бегу, как видишь.
Мы прожигали друг друга гневными взглядами. Будто в гляделки играли: кто первым не выдержит и отвернется. И обе не сдавались. Неизвестно, чем бы кончилась эта «игра», если б не произошло сразу два события. Во-первых, вмешался, наконец, Лайонелл и поинтересовался: