Проклятье Победителя
Шрифт:
— Я попробую, — пообещала Кестрел.
Джесс, казалось, успокоилась. Она попыталась ослабить напряжение тем, что гадала, когда и какую еду подадут на празднике и от каких парочек можно ожидать скандального поведения.
— Там будут все симпатичные молодые люди.
— Хммм, — произнесла Кестрел, поворачивая свой стоявший на столе бокал по кругу.
— Я говорила тебе, что на пикнике Фарис покажет свету своего ребенка?
— Что?
Рука Кестрел замерла.
— Мальчику уже шесть месяцев, и погода должна
Кестрел пожала плечами.
— Это смелый ход.
— Я не понимаю.
— Муж Фарис мальчику не отец.
— Не может быть, — прошептала Джесс с притворным ужасом. — Откуда ты знаешь?
— Точно мне ничего не известно. Но недавно я навещала Фарис и видела ребенка. Он слишком красив. Совсем не похож на ее старших детей. Вообще-то, — Кестрел постучала пальцами по своему бокалу, — лучший способ скрыть эту тайну — сделать как раз так, как Фарис планирует. Никто не поверит, что леди из высшего общества станет представлять своего незаконнорожденного сына на крупнейшем празднике сезона.
Джесс в изумлении посмотрела на Кестрел, а затем рассмеялась.
— Кестрел, тебе, определенно, улыбнулся бог лжи!
Кестрел скорее почувствовала, чем услышала резкий вдох с противоположного конца комнаты.
— Что ты сказала? — прошептал Арин по-валориански, уставившись на Джесс.
Та неуверенно переводила взгляд с него на Кестрел.
— Бог лжи. Геранский бог. Ты же знаешь, у валорианцев нет богов.
— Разумеется, у вас нет богов. У вас нет душ.
Кестрел поднялась на ноги. Раб подошел к ним. Девушка вспомнила, как распорядитель торгов приказал ему спеть, а тот едва не выскочил от ярости из кожи.
— Хватит, — потребовала она.
— Тебе улыбнулся мой бог? — Серые глаза Арина сузились. Его грудь вздымалась. А затем он подавил свой гнев, спрятав его глубоко внутри. Он смотрел в глаза Кестрел, и та поняла: он осознает, что только что выдал, насколько хорошо знает ее язык. Арин спросил Джесс намеренно ровным голосом: — С чего ты взяла, что он улыбнулся ей?
Кестрел начала говорить, но Арин жестом руки заставил ее замолчать. Джесс изумленно произнесла:
— Кестрел?
— Ответь мне, — потребовал Арин.
— Что же, — попыталась рассмеяться Джесс. — Так и есть, разве нет? Кестрел так ясно видит во всем истину.
Его губы жестоко изогнулись.
— Сомневаюсь.
— Кестрел, он — твоя собственность. Ты ничего не собираешься сделать?
Эти слова, вместо того чтобы заставить ее действовать, будто парализовали ее.
— Ты считаешь, что видишь истину, — сказал Арин Кестрел по-герански, — потому что люди позволяют тебе верить в это. Если ты обвинишь геранца во лжи, думаешь, он посмеет возразить тебе?
Ее ошеломило ужасной догадкой. Она почувствовала, как от ее лица отлила вся кровь и по венам разлился холод.
—
— Что?
Джесс была совершенно сбита с толку.
— Одолжи мне их. Пожалуйста. Я верну.
Джесс сняла серьги и вложила их в протянутую руку Кестрел. Золотистые капельки-стекляшки подмигнули ей. Но были ли это на самом деле стекляшки? Торговка драгоценностями на рынке говорила, что это топазы, перед тем как Кестрел обвинила ее во лжи.
Кестрел заплатила больше, чем стоило стекло, но лишь малую часть стоимости настоящих драгоценных камней. Возможно, это были топазы, но торговка слишком боялась настоять на своем.
Кестрел обдало волной стыда. В комнате было тихо; Джесс теребила кружевные манжеты своих рукавов, а Арин, судя по всему, молча злорадствовал, что его последние слова попали в яблочко.
— Мы уходим, — сказала она ему.
Он не выказал больше признаков неповиновения. Кестрел знала, что так было не из-за страха, что она накажет его. Наоборот: теперь он был уверен, что она никогда этого не сделает.
*
Кестрел выпрыгнула из экипажа и решительно вошла в лавку самого уважаемого в городе валорианского ювелира. Арин следовал за ней.
— Я хочу знать, настоящие ли это камни.
Кестрел со стуком уронила серьги на стол перед ювелиром.
— Топазы? — спросил тот.
Кестрел было сложно говорить.
— Я здесь как раз для того, чтобы проверить.
Ювелир посмотрел на серьги через увеличительное стекло и сказал:
— Сложно определить. Нужно сравнить их с теми камнями, в подлинности которых я точно уверен. Это может занять некоторое время.
— Сколько понадобится.
— Миледи, — обратился к ней Арин на ее языке. Его голос был безупречно вежлив, будто не было никакой вспышки в салоне. — Вы позволите мне прогуляться по рынку?
Кестрел посмотрела на него. Это была необычная просьба, и Арин едва ли мог надеяться, что Кестрел удовлетворит ее, особенно после того, как он повел себя у Джесс.
— Вы в помещении, — продолжил он, — а значит, на данный момент не нуждаетесь в сопровождении. Я бы хотел увидеться с другом.
— С другом?
— Да, у меня есть друзья, — ответил он и добавил: — Я вернусь. Думаете, я далеко уйду, если попытаюсь бежать?
Закон, касающийся пойманных беглецов, был предельно ясен. Им отрубали уши и нос. Эти увечья не мешали невольнику работать.
Кестрел осознала, что ей стало невыносимо видеть перед собой лицо Арина. Скорее, она надеялась, что он попытается бежать, преуспеет в этом и ей больше никогда не придется иметь с ним дело.
— Возьми это. — Она сняла с пальца кольцо с печаткой, на которой были изображены когти птицы. — Тебя станут допрашивать, если увидят одного без клейма свободы или моего знака.