Проклятье Победителя

Руткоски Мари

— «Смешит» — неподходящее слово.

Тяжелые локоны упали на ее лицо.

— Обычно Лира делает мне прически, — пробормотала Кестрел. Она услышала, как Арин набрал воздуха, будто собирался заговорить, но промолчал.

Затем он тихо произнес:

— Я могу помочь.

— Что?

— Я могу заплести тебе волосы.

— Ты?

— Да.

Сердце Кестрел стучало где-то в горле. Она открыла рот, но не успела ничего сказать, как Арин пересек комнату и взял в руки ее волосы. Его пальцы начали двигаться.

Ей казалось

странным, что в комнате так тихо. Казалось, что, когда кончик его пальца скользнул по ее шее, должен был раздаться какой-то звук. Или когда он натянул локон и заколол его. Когда позволил тонкой, как лента, косе упасть вперед и повиснуть у ее щеки. Каждое его движение звучало, подобно музыке, и Кестрел не могла поверить, что не слышит низких и высоких нот. Она медленно выдохнула.

Его руки замерли.

— Я сделал тебе больно?

— Нет.

Шпильки быстро исчезали с туалетного столика. Кестрел наблюдала, как небольшие косы терялись среди больших, как прятались под ними и снова появлялись, следуя все более затейливому узору. Она почувствовала легкое натяжение. Виток. Дуновение воздуха.

Хоть Арин касался не ее самой, а неживой ее части, ей казалось, будто на нее накинули тонкую сеть, которая заволакивала ее зрение и блестела на коже.

— Готово, — сказал Арин.

Кестрел смотрела, как ее отражение подняло к волосам руку. Она не знала, что сказать. Арин отступил назад, засунув руки в карманы. Но он встретился с ней взглядом в зеркале, и его лицо смягчилось, как в тот момент, когда она играла для него на рояле. Кестрел произнесла:

— Как..?

Он улыбнулся:

— Как кузнец приобрел такой неожиданный навык?

— Ох, да.

— Когда я был маленьким, моя старшая сестра заставляла меня это делать.

Кестрел чуть не спросила, где его сестра была сейчас, но представила себе худшее. Она увидела, что Арин наблюдает за ее отражением, и поняла по выражению его лица, что ее догадка верна. Однако его улыбка не исчезла.

— Разумеется, мне это было ненавистно, — сказал он. — То, как она помыкала мной. То, как я позволял ей. Но сейчас… это приятное воспоминание.

Кестрел поднялась и повернулась к Арину. Между ними стоял стул, и она не была уверена, рада ли этой преграде или нет.

— Кестрел, если тебе нужно отправиться на бал, возьми меня с собой.

— Я не понимаю тебя, — с досадой ответила Кестрел. — Я не понимаю, что ты говоришь, как меняешься, как сначала ведешь себя одним образом, а потом приходишь сюда и ведешь себя по-другому.

— Я и сам не всегда понимаю себя. Но я знаю, что сегодня хочу пойти с тобой.

Кестрел позволила его словам эхом отдаться в ее сознании. В его голосе прозвучала мягкая сила. Неосознанная мелодия. Кестрел гадала: знал ли Арин, что каждым простым и обычным словом выказывал себя певцом? Он хотел пленить ее?

— Если ты считаешь, что с моей стороны глупо идти на Зимний бал, — сказала она, — то можешь быть уверенным, что намного хуже будет,

если я возьму тебя с собой.

Он дернул плечом.

— Или это может смело дать всем знать то, что известно нам обоим: тебе нечего скрывать.

*

Нерил, жена губернатора, замялась лишь на краткое мгновение, когда увидела Кестрел среди выстроившихся в очередь гостей бала. Но губернатор высоко ставил генерала Траяна и, более того, полагался на него. Это делало мужчин союзниками, что означало следующее: Нерил придется вести себя с дочерью генерала учтиво. Кестрел это понимала.

— Моя дорогая! — воскликнула Нерил. — Выглядите великолепно.

Однако ее глаза на Кестрел не остановились. Они метнулись за плечо девушки туда, где стоял Арин.

— Благодарю Вас, — ответила Кестрел.

Улыбка Нерил была натянутой. Женщина не отрывала взгляда от лица Арина.

— Леди Кестрел, я могу попросить Вас об услуге? Видите ли, половина моих рабов сегодня заболела.

— Так много?

— Разумеется, они притворяются. Но, если выбить из них ложь, от этого у меня сейчас не станет больше рабочих рук. Высеченный раб едва ли сможет прислуживать моим гостям, по крайней мере, не с необходимой ловкостью и умением.

Кестрел не понравилось, к чему это шло.

— Леди Нерил…

— Могу я на сегодняшний вечер позаимствовать Вашего раба?

Кестрел почувствовала напряжение Арина также ясно, как если бы он стоял не позади нее, вне поля ее зрения, а рядом, и касался плечом ее плеча.

— Он может мне понадобиться.

— Понадобиться? — Нерил стала говорить тише: — Кестрел, я оказываю Вам услугу. Отправьте его на кухни сейчас, перед тем как бал начнется по-настоящему и его заметят больше человек. Не думаю, что он будет возражать.

Кестрел наблюдала за Арином, пока разыгрывала спектакль перевода слов Нерил с валорианского. Она подумала, что он, несомненно, станет возражать. Однако, когда он заговорил, в его голосе прозвучало почтение. Он говорил по-валориански, будто больше не беспокоился, кому было известно, насколько хорошо он знает язык империи.

— Миледи, — сказал он Нерил. — Я не знаю, как пройти на Ваши кухни, и легко потеряюсь в столь большом доме. Один из Ваших рабов мог бы провести меня, но, как я вижу, они все заняты…

— Да, отлично. — Нерил нетерпеливо махнула рукой. — Я отправлю за тобой раба. Скоро, — добавила она, адресуя последнее слово Кестрел. Затем она обратила свое внимание на следующего гостя.

Дом губернатора был построен после завоевания, поэтому приемная зала вела в зал щитов, где на стенах висели щиты с рельефными изображениями. Гости вели беседы и пили.

Домашний раб подал Кестрел бокал с вином. Она подняла напиток к губам.

Бокал вылетел из ее руки. Он разбился у ее ног, и вино едва не залило ее туфли. Люди прервали свои разговоры и обернулись к Кестрел.