Проклятье рода
Шрифт:
— А вы тот еще тип, — хмуро бросил Лукас, которого слова Дугласа сильно задели. По крайней мере, маг аж побагровел от избытка чувств. И я вполне понимала его законное негодование. Ишь ты, сводник выискался. А ничего, что я едва не погибла в результате всех этих интриг и пережила немало чудовищных минут?
— Сами виноваты, — парировал Дуглас. — Если бы не ваше ослиное упрямство в отношении брата, то мне бы не пришлось городить такие огороды. Это дело бы завершилось намного раньше и проще для всех заинтересованных сторон.
Лукас открыл было рот, подумал немного — и закрыл его обратно, видимо, не найдя, что можно возразить на это в высшей степени резонное замечание.
— Получается,
— А разве у вас были сомнения в этом? — Дуглас перевел взгляд на меня.
— Ну… да, — призналась я и поспешила дать объяснения, заметив, что поверенный все так же недоуменно смотрит на меня: — Ее тогдашняя помощница по хозяйству рассказала мне, что моя прабабушка никогда не ложилась спать без зажженных свечей, поскольку боялась темноты, а свет магического шара, даже приглушенный, раздражал глаза и вызывал головную боль. Но когда обнаружили ее тело — в подсвечниках не было ни единого огарка. Более того, даже тумбочка оказалась пуста, хотя она всегда держала при себе необходимый запас.
— О! — Дуглас неожиданно покраснел, словно мое разъяснение его чем-то смутило. Помолчал немного и сказал с внезапной досадой: — А я вас недооценил, найна Хлоя. За несколько дней вы развили просто-таки бешеную деятельность. Не думал, что вы разузнаете такие подробности о последней ночи Элизы Этвуд.
Я вскинула бровь, не понимая, из-за чего последовала такая бурная реакция, и Дуглас неохотно признался, поняв, что и без того выдал себя с потрохами.
— Это я забрал свечи, — буркнул он себе под нос и с преувеличенным вниманием принялся изучать носки своих грязных рассохшихся от старости ботинок, которым действительно бы не помешала жирная вакса. — Элиза тем вечером попросила меня побыть с нею. Она предчувствовала, что странница в белом уже стоит у порога дома, и не хотела оставаться одной в тот момент, когда придет ее черед навсегда покинуть этот мир. Я выполнил просьбу вашей прабабушки. Держал ее за руку до тех пор, пока она не перестала дышать. Не беспокойтесь, Элиза Этвуд умерла без боли и страданий. А свечи… У меня, как я уже говорил, девять детей, а работа экзорциста не предполагает огромных заработков. То густо, то пусто, как говорится. Свечи же всегда нужны при ритуалах. В общем, я посчитал их своеобразной платой за свои услуги.
Я мудро придержала язычок, так и готовый выпалить какую-нибудь остроту. Удивительный все-таки человек этот Дуглас! С одной стороны, безусловно, очень храбрый, поскольку далеко не каждый рискнет посвятить свою жизнь такому непростому делу, как изгнание демонов. Ведь для человека, обладающего магическим даром, есть масса намного более простых и приятных способов зарабатывать себе на жизнь. Но с другой — есть в его характере некоторые черты, которые ставят меня в замешательство. Вот как, например, назвать эту кражу свечей? А то, что это именно кража, сомневаться не приходится. И особенный вкус происшествию придает тот факт, что все это было совершено буквально в шаге от постели умирающей женщины, с которой, между прочим, Дуглас долгое время находился если не в дружеских, то в приятельских отношениях уж точно.
— А мой прадедушка? — сухо продолжила я расспросы, решив не комментировать факт вопиющего воровства.
— А что с ним? — невинно переспросил Дуглас и ощутимо расслабился. Видимо, обрадовался, что я не стала устраивать, так сказать, разбор полетов.
— В его смерти не было ничего подозрительного? — уточнила я. — Мне говорили, что на прощальной церемонии присутствовало всего четыре человека. Вы, сама Элиза, приезжий священник и тогдашний бургомистр Аерни, который вскоре после похорон
— Старик Кессиди погиб? — Дуглас недоуменно хмыкнул. — А я-то гадал, куда он пропал. Думал, что он вновь запил и дети в очередной раз отправили его на лечение к какой-нибудь знахарке.
— Он утонул, — пояснила я. — Полез купаться на следующий день после похорон Вильяма, когда на реке никого не было.
— Уверяю вас, Вильям Этвуд, как и его жена, покинул этот мир по одной-единственной причине: преклонный возраст, — проговорил Дуглас. — А Кессиди… Жалко, конечно, но я не вижу в его гибели ничего странного. Он действительно порой терял всяческие рамки и уходил в запой, порой настолько страшный, что начинал страдать от жестоких галлюцинаций. Скорее всего, на реке произошел один из таких приступов. И в пьяном угаре он полез в воду, спасаясь от бреда воспаленного сознания.
— Ясно, — протянула я. Замолчала, силясь сообразить, все ли узнала у Дугласа, что хотела, не осталось ли у меня каких-либо вопросов к нему.
— На сем славном моменте позвольте откланяться, — поспешил воспользоваться паузой Дуглас и нарочито сцедил в кулак зевок. — Ваша сестра, найна Хлоя, вернется домой завтра, ближе к обеду. Она сейчас у одной моей знакомой, живущей не в Аерни, а я слишком устал, чтобы сразу же отправиться за ней. Надеюсь, вы простите меня за это.
— Вы ранены, — скорее утвердительно, чем вопросительно проговорила я, вспомнив про кровь на своей щеке. Окинула маленькую фигурку поверенного внимательным взором, силясь понять, какая часть тела пострадала у него в бою. Помнится, Дуглас как-то странно прижимал к левому боку локоть. Но рубашка чистая и целая. На лице и руках тоже ни следа от возможного ранения. Даже царапины нет.
— Не ищите на мне боевых шрамов, — без особых проблем угадал причину моего замешательства Дуглас. Слабо усмехнулся. — Если Ваал и зацепил меня, то все уже зажило. Хотя, признаюсь честно, цапнул он меня знатно.
Я удивленно посмотрела на Дугласа, силясь понять, о чем он говорит. Разве возможна такая скорость регенерации? По-моему, это что-то из области детских сказок и легенд, когда у героя может отрасти, к примеру, палец взамен отрубленного. Лукас тоже воззрился на сухенького старичка с откровенным недоверием.
— Эх, молодежь. — Дуглас как-то странно хмыкнул. — Книг вам побольше читать надо. Тогда и вопросов меньше останется.
После чего повернулся с явным намерением уйти.
— Постойте! — окликнула его я в последний момент, и Дуглас с крайне недовольным лицом обернулся. И я затараторила: — А завещание моей прабабушки? Оно настоящее?
— А в этом-то вы почему сомневаетесь? — фыркнул Дуглас. — Или недостаточно изучили почерк вашей прабабки, пока разбирались с ее записями?
— Гилберт, тот парень, который помогал вам на кухне, сказал, будто Элиза желала, чтобы ее наследники продали дом, но в завещании об этом ни слова, — смущенно пояснила я. — Вот я и решила…
— И зря, — нетерпеливо перебил меня Дуглас. — Все-таки меньше доверяйте незнакомым людям. Может быть, когда-то Элиза и сказала что-то подобное в сердцах. Так это или нет, но в последний год жизни она переменила свое мнение. Больше всего на свете она желала, чтобы вы продолжили ее дело. Потому и загадочный срок в полгода, вынуждающий вас провести это время в Аерни. Элиза рассчитывала, что по истечении данного периода вы проникнетесь очарованием этого места и решите остаться.
Выпалив это на одном дыхании, Дуглас по-военному щелкнул каблуками ботинок, кивнул нам на прощание — и вышел прочь. Я не рискнула его больше останавливать. Пусть идет. Пожалуй, он больше любого из нас заслужил отдых. А мы с Лукасом остались в долгожданном одиночестве.