Проклятье русалки
Шрифт:
Маша шагала следом за Анной и улыбалась своим мыслям. Хоть ей и было немного жутко, в то же время она ничуть не жалела о том, что согласилась поехать с ребятами. Никогда в жизни Маша не испытывала ничего подобного. Она шла и с некоторой опаской прислушивалась к звукам и шорохам ночного леса, при этом старалась не отставать от Анны и не нарушать строй. Анна ей очень нравилась, было в ней такое таинственное очарование и ощущение безопасности. Позови она с собой куда угодно, и Маша не раздумывая пошла бы.
Бывают же такие люди. Ведь, казалось бы, познакомились несколько часов назад, когда встретились
Но, как выяснилось уже в электричке, Анна совсем не считала Машу лишней, она много чего интересного рассказывала, а еще она пела свои песни, негромко аккомпанируя себе на гитаре. Песни были необычные, сама Анна называла их сказами. Маша не все запомнила, но ей очень понравились и сами сказы, и исполнение. Она решила попросить у Анны записать несколько сказов или хотя бы переписать слова. В них пелось о заповедных краях, лесных духах, призрачных девах, таинственных омутах и гиблых местах, куда любой мог попасть, но никто не возвращался.
Наташа, видимо, хорошо знавшая Анну, негромко подпевала, Ворон подыгрывал на губной гармошке. Они были очень красивой парой: высокие, стройные, он смуглый, черноволосый, она белокожая, с рыжей пушистой косой на плече. Маша про себя вздохнула тихонько, бывают же такие красавицы! Взглянула исподтишка на Илью с Пашкой – мальчишки как мальчишки, обыкновенные, тощие, длинные и… глупые. Маша впервые подумала о своих друзьях, как о мальчишках, раньше она называла их ребята или парни.
Теперь, когда она шагала следом за Анной, сбежав от мальчишек, Маша чувствовала себя гораздо увереннее.
На ходу почти не разговаривали, только изредка Анна предупреждала о ямах, древесных корнях, внезапно выползающих прямо под ноги, покрикивала на отстающих.
Лес заметно поредел, Анна вывела их на утоптанную широкую тропу, идти стало значительно легче.
– Ой, кажется, светает, – воскликнула Маша с удивлением. Черная непроглядная густота отступила, рассеялась, как разбавленная водой краска. Между деревьями стремительно синело. Вдруг лес расступился, и ребята вышли в поле. Тропа сузилась и нырнула в густую высоченную траву. Анна уверенно шагнула вперед, и Маша последовала за ней, как нырнула. Трава почти скрыла высокую Анну. Маша брела за ней, то и дело задирая голову и разглядывая пышные метелки и бурные соцветия, временами они скрывали от нее рассветное небо. Сзади перекликались, громкие голоса глушились в траве, временами раздавались возгласы и хохот. Маша тихонько ойкала, когда роса падала ей за шиворот.
Но и дикое разнотравье внезапно распахнулось, уступив место приземистым одичавшим садам, утонувшим в бурьяне, и черным скатам крыш, из-за которых розовой полосой поднималась заря. Облака отступили, небо очистилось, день обещал быть солнечным и жарким.
Маша с восторженным любопытством вертела головой.
– Пришли, – неожиданно сообщила Анна, останавливаясь. Маша чуть не налетела на нее. Анна толкнула
Анина изба стояла чуть особняком и выглядела совсем по-сказочному, с резными балясинами крыльца и наличниками на окнах, темными сосновыми бревнами, вросшими друг в друга, островерхой, насупленной крышей.
– Ей больше ста лет, – сказал Виктор, похлопав ладонью по перилам. Ребята уважительно покивали головами. Анна торжественно распахнула рассохшуюся дверь:
– Прошу!
Анна вошла первой, за ней несмело шагнула Маша, потом Виктор и остальные. Илья заглянул в темный проем, оттуда пахнуло сырым деревом, немного затхлостью и еще, кажется, дымом, такой сложный набор запахов, что Илья даже не смог определить, чем конкретно пахнет.
А дом уже ожил, наполнился голосами, шумом, топотом ног. Из темных сеней Илья попал в светлую кухню.
– Ах, это что такое? Печь? Настоящая? – восхищалась Наташа.
Виктор снисходительно ответил:
– Разумеется, настоящая.
– Русская печь? Да? – уточнила Наташа. – Надо же… а я совсем не так ее себе представляла…
– А как?
– Ну… – она сделала неопределенный жест рукой, – такая, как в мультике… – и все рассмеялись, потому что никто никогда не видел русской печи и не бывал в деревенской избе.
– Подождите-ка, я вам кое-что действительно ценное покажу, – пообещал Виктор. Он вышел в сени и вернулся с ведерным самоваром.
– Вау! – Маша захлопала в ладоши и запрыгала. – Я знаю, что это! Какой красавец! Пузан! – Она любовно провела ладонью по округлому боку. – Серебряный?
Анна усмехнулась:
– Нет, серебряный такого размера стоил бы бешеных денег.
– А медали? – Маша указала на металлические кругляшки.
– Тогда на всех самоварах медали лепили, для форсу, наверное, – предположила Анна.
– Нет, это, скорее всего, награды с выставок, в Нижнем проходили торговые ярмарки, и там лучшим товарам присваивали всякие награды, – поделилась своими знаниями Маша. – У моего деда есть наподобие, правда, он уже не рабочий. Интересно, а этот как?
– Ой, мы можем попить чай из самовара! – восхитилась Наташа.
– Попробуем, – пообещал Виктор.
Наташе и Маше непременно захотелось научиться ставить самовар, Анна собралась по воду, она так и сказала «пойду по воду». Девушка нашла в сенях древнее коромысло, прихватила его и пару гремучих ведер. Илья опомнился и предложил помочь, но Анна улыбнулась и покачала головой:
– Обойдусь.
– А где воду набирать? – спросила Наташа.
– Из озера. – Анна величаво повернулась и пошла прочь со двора, покачивая коромыслом и позвякивая пустыми ведрами.
– Да вы что! Ребята! Нет, из озера никак нельзя! – крикнула ей вслед Наташа.
– Можно-можно, – успокоил ее Виктор, – здесь отовсюду родники бьют, чище не бывает. – Но Наташа уже не слушала его, она прыгнула с крыльца и побежала по едва заметной тропинке, и Маша метнулась следом.
Илья хотел было догнать ее, но его окликнул Виктор, позвал рубить дрова.
Илье ничего не оставалось, как согласиться, хотя он видел, как мелькнула среди травы лохматая Пашкина голова, значит, его друг умчался за Машкой.