Проклятие болот
Шрифт:
Скандинав, Орагур и четверо гвардейцев, держа мечи наготове, ворвались на площадь. Трупы убитых морохов лежали на своих местах. И на самом видном месте лежало до неузнаваемости изуродованное тело Сима. Узнать его можно было только по одежде и поясу с ножнами, брошенному рядом. Рваные раны были нанесены не мечом, а, скорее всего, острыми когтями. Горло разрублено вместе с позвонками, голову без ушей и носа с туловищем связывала лишь кожа затылка. Широкий кровавый след вел от стены к месту, где находилось тело.
Потрясенные увиденным, гвардейцы намеревались немедленно перевернуть весь остров в поисках убийцы. Однако скандинав запретил
– Уже темнеет, а в темноте мы ничего не увидим, а сами свободно можем стать мишенями.
– Одного не хватает, – один из гвардейцев показал в сторону, – я точно помню, что попал стрелой в бок одному из них у того камня. Он там и свалился. И лежал, когда мы лигурийцев выносили. Теперь его там нет.
Группа людей, взяв на руки погибшего гвардейца, покинула развалины.
26.
Уже начинало темнеть, когда скандинав и гвардейцы вернулись к костру.
– Мы похоронили Сима в лесу, – ответил он на вопросительные взгляды, – тварь напала на него со спины, он ничего не успел сделать и умер сразу. У него забрали меч и лук со стрелами. Нападение на нас вполне возможно. Поэтому сегодня ночью будем дежурить по два человека. Костер зажигать не будем. Они видят своими глазами лучше нас, тем более в свете костра. Оружие держать при себе. А сейчас приготовим для них сюрприз. Как лигуриец?
Второй лигуриец до сих пор не пришел в себя, и это уже сильно тревожило и лигурийского военного вождя, и людей.
За оставшиеся до темноты время люди постарались как можно лучше подготовить лагерь к возможному нападению. По окружности на два десятка шагов расчистили перед ним зону обстрела, вырубив кустарники. Свалили несколько деревьев, уложив их по внешнему периметру лагеря так, чтобы можно было спрятаться за ними.
И подготовили «сюрприз». Сюрпризом скандинав назвал четыре больших заготовки костра, расположенные по вершинам большого прямоугольника, в центре которого находился лагерь. Для них заготовили самых сухих веток. Достаточно было только поднести к любой из них огонь, чтобы костер запылал во всем объеме. Правда, так как сложены они были из тонких веточек, то и прогореть должны были очень быстро. Но со своей задачей они справились бы и за такое короткое время – неожиданно осветить большую площадь, показать, откуда идет нападение и сколько врагов. Внизу, под тонкими сухими ветками, находились более толстые, способные долго поддерживать огонь, но на их розжиг требовалось время.
Скандинав назначил дежурных. Десять человек были разбиты на пять пар. Лигурийца в число ночных дежурных, несмотря на его просьбу, переданную через Пирта, скандинав не включил. Тот должен был хотя бы еще немного отлежаться после сильных ударов по голове. Тем более, что приступы головокружения, хотя и значительно реже, чем раньше, но все-таки заставляли лигурийца время от времени ложиться на землю, прикрыв глаза. Пирт также был сегодня свободен от ночного дежурства, составляя резерв для усиления любой смены.
Тем временем в воздухе снова начали появляться главные недруги людей – комары. Пережив дневную жару, голодные и злые, они готовы были нападать на любое существо, оказавшееся в поле их зрения. К сожалению, единственным существом в данном месте были люди. Скоро большие столбы, состоящие из назойливых насекомых, повисли над каждым человеком. Столбы тоненько пели визгливыми комариными голосами,
Людей ожидала новая боевая ночь. Однако, как заметил Гардис, ни одного комара не было над лигурийцами. Недолго думая, он тут же через Пирта спросил об этом Аватурану. Поморщившись от очередного приступа головной боли и выждав, когда она пройдет, тот достал из кармана четверть небольшой луковицы и протянул ее Гардису.
– Мы всегда носим ее с собой. Это корень одной из трав. Нет ни одного лигурийца, у которого бы не было с собой кусочка этого корня. Комары никогда не нападают на того, у кого есть хоть кусочек. Также достаточно потереть им какую-нибудь часть тела – руку, ногу. Но этого хватит на полдня, не больше. Пока натритесь им. Этого хватит на ночь.
Кусочек корня пошел по рукам. Он не имел запаха, не оставлял никаких следов, даже не чувствовалось, что натерся им. Однако комариные армады немедленно отступили на дистанцию не менее трех локтей от каждого. Люди не верили своему счастью – наконец-то впервые за все время можно будет спокойно отдохнуть.
Забегая вперед, надо сказать, что в дальнейшем кусочек корня появился в кармане каждого человека, и комариный вопрос никогда уже в будущем не волновал людей.
Скоро в лагере все затихло. В стороне болот изредка кричала какие-то болотные птицы. В лесу же птиц не было слышно. Чистое небо сияло мириадами звезд. Луна плавно скользила по небесному своду. Легкий свежий ветерок изредка покачивал ветки деревьев. В месте расположения лагеря деревья не росли сплошной стеной, скорее им присуще было бы название разреженного леса. Под деревьями было довольно темно, но световых дорожек, вытканных лунным светом, помогающих просматривать окрестности, хватало с избытком. Место для лагеря было выбрано все-таки удачно. В двух десятках шагов от него находилось лесное озеро, прикрывающее тыл лагеря, со всех остальных сторон очищенный от кустов лес просматривался просто замечательно. Дежурные, сменяя друг друга, внимательно следили за лесом, откуда могло произойти нападение врагов.
Третьей парой дежурить выпало Орагуру с Олионом. Была уже самая середина ночи. Даже ветерок перестал дуть.
– Посмотри, как красиво, – зашептал в ухо Орагура Олион, обдавая его горячим дыханием, – видишь лунные дорожки? Как будто из серебра сделаны. Будь я поэт, написал бы стихи об этом. Ничего нет прекраснее леса, стоящего на берегу озера, думающего вековую думу и рассказывающего ее ветерку. Слышишь, как тот затих, слушая рассказ?
– Да ты, брат, философ, – тихонько рассмеялся Орагур, – вот уж не знал, что у тебя есть к этому задатки.
Олион перевернулся и лег на спину, лицом вверх.
– Ты еще много чего не знаешь, – глядя на звезды широко открытыми глазами, в которых отражалось, казалось, все небо, тихонько проговорил он.
Орагур с удивлением искоса посматривал на Олиона. Сейчас тот был не такой, как всегда. Чем-то совершенно незнакомым веяло от него. Что-то было не так, как прежде. Что же именно, Орагур не мог понять.
– Ты сегодня стал другим. Что-то в тебе изменилось. Даже философствовать начал.
Олион тихонько засмеялся. Не по детски лукаво взглянул на Орагура.