Проклятие демона

Сальваторе Роберт Энтони

— Правильнее сказать, более бунтарский, — смеясь, ответил Агронгерр.

Лицо его вновь помрачнело.

— Мне больно покидать Вангард.

Принц Мидалис, сердце которого было так же привязано к этим первозданным и удивительно прекрасным местам, понимал чувства старого настоятеля.

— Вас призывают к высокому служению. Едва ли кто-нибудь лучше подходит для него, чем вы.

— Мы пока еще не знаем, каков будет исход выборов, — напомнил ему Агронгерр.

— Вряд ли он будет иным, — возразил Мидалис. — Ваша церковь не настолько глупа, чтобы игнорировать очевидные вещи. Где-то через месяц вы станете новым отцом-настоятелем,

а мир благодаря этому станет светлее. Хотя Вангарду будет недоставать вашей мудрости.

— И все же, я думаю, Вангард выстоит, — сдержанно ответил Агронгерр.

Эти слова отнюдь не были вежливым пожеланием. Андаканавар с Брунхельдом возвратились в Альпинадор. Хромота альпинадорского предводителя стала еще заметнее, но он покидал Вангард как друг Мидалиса. Их дружба была закалена совместными битвами и кровным братанием. Никогда еще возможности для настоящего мира в Вангарде не были столь велики. Дружба между Мидалисом и Брунхельдом открыла путь для дружбы простых людей Вангарда и Альпинадора. Теперь любой вангардец, повстречав в своих краях альпинадорца, мог безбоязненно позвать его в свой дом на ночлег. И любой альпинадорец после удачной охоты мог отправиться в Вангард и продать часть добычи соседям. Ради этого Мидалис и Брунхельд поднимались в горы и рисковали жизнью в пещере Косматого Духа. Они стали братьями, породнились навек, и узы братства связали не только их самих, но и два государства.

Разумеется, в голове принца продолжали бродить тревожные мысли о том, как весть об этом подействует на короля Дануба, но Мидалис без труда их подавлял. Ответственность за судьбу Вангарда старший брат возложил на него. Это стало еще очевиднее, когда король так и не прислал подкрепления для борьбы с прихвостнями демона-дракона. Значит, Мидалис был вправе устанавливать дружественные связи с соседями, необходимые для безопасности Вангарда. Принц по-прежнему не понимал варварских обычаев альпинадорцев и не пытался делать вид, что понимает. Но одно он знал наверняка: благодаря союзу с Альпинадором в его любимом Вангарде стало спокойнее, а жители края смогли чувствовать себя в большей безопасности.

— Мир сильно изменился, — заметил Агронгерр.

— И в лучшую сторону, — сказал Мидалис.

— Возможно, — осторожно согласился будущий отец-настоятель. — Думаю, время покажет. Одно только странно: неужели понадобилась война, чтобы подобные перемены стали возможны? Неужели мы — рабы привычных взглядов, которые давным-давно утратили всякую свою значимость?

— Эти вопросы должен задавать себе и другим каждый отец-настоятель, — сказал Мидалис. — Это вопросы провидца, которого не удовлетворяет сложившееся положение вещей и который стремится увидеть новые возможности.

— Я хорошо помню, как по приказу отца-настоятеля Маркворта у позорного столба сожгли магистра Джоджонаха, — ответил Агронгерр. — Единственное преступление магистра состояло в том, что его не удовлетворяло сложившееся положение вещей и он стремился увидеть новые возможности.

— Говорили, что Джоджонах провел в Санта-Мир-Абель преступников.

Агронгерр передернул плечами.

— Преступников? — недоверчиво переспросил он. — Он провел в монастырь ту самую Джилсепони, которую затем объявили героиней. Вместе с Полуночником они отправились в Санта-Мир-Абель, чтобы спасти заточенного там кентавра Смотрителя — одного из тех, кто сражался с демоном-драконом и уничтожил это чудовище.

—

Возможно, когда Маркворт отдавал приказ о казни Джоджонаха, он не знал об этом, — предположил Мидалис.

— Не знал или не хотел знать? — Агронгерр сокрушенно вздохнул. — Думаю, что я не провидец. Если бы обо мне шла такая слава, никто бы не отважился предложить мою кандидатуру на высший в церкви пост.

— В таком случае, вы откроете им истину, — сказал Мидалис.

Агронгерр скептически усмехнулся, и принц вдруг подумал, что, возможно, старик и сам не знает, в чем заключается истина.

— Вы всегда будете следовать голосу своего сердца, — убежденно сказал Мидалис. — И всегда будете делать то, что считаете лучшим не лично для себя, но для церкви и мира. Это самое главное качество, каким вы обладаете. Таково мое понимание Божьего человека. И если у отца-настоятеля есть это главное качество, большего от него и требовать невозможно.

В ответ Агронгерр ничего не сказал. Ему не хотелось ни говорить, ни делиться своими сомнениями. Он лишь тепло улыбнулся своему другу-принцу, еще совсем молодому, но такому мудрому. Агронгерр обнял Мидалиса, затем направился к причалу. То были первые шаги самого важною путешествия в его жизни.

ГЛАВА 21

БУРНОЕ МОРЕ, СПОКОЙНЫЙ КАПИТАН

Второй раз за последние годы в стенах Санта-Мир-Абель собиралась Коллегия аббатов. Как и тогда, зал заполнили настоятели, магистры и множество братьев, достигших ступени безупречных. Но ныне обстановка представительного собрания была спокойной и сдержанной. Прошлая Коллегия аббатов, где Маркворт объявил Эвелина еретиком и потребовал казни главного последователя мятежного монаха — магистра Джоджонаха, проходила совсем не так. Тогда зал гудел от возбуждения, засыпал от длинных речей и скучал, слушая состязания в риторике. И все же нынешняя Коллегия, невзирая на более спокойные и, казалось бы, благоприятные времена, также была окрашена предчувствием тяжелых и трагических событий. Мрачную ноту внесло отсутствие скончавшейся настоятельницы Делении, а также магистра Маркало Де’Уннеро, особенно после того, как прибыл крестьянин с посланием от Де’Уннеро и рассказал о трагедии в Сент-Гвендолин.

Настоятель Браумин и магистр Виссенти с радостью посвятили свои первые часы в Санта-Мир-Абель разговору с вернувшимся из Сент-Бельфура братом Делманом. Делману не составило особого труда убедить их, что настоятель Агронгерр — лучшая кандидатура на пост отца-настоятеля. Он много рассказывал о легком характере Агронгерра и о том, как мудро вел себя старик, общаясь с Брунхельдом и другими альпинадорцами.

— Я провел несколько месяцев рядом с настоятелем, — закончил свой рассказ Делман. — Могу с уверенностью сказать, что он не был прислужником Маркворта. Получается, когда Джеховит рассказывал вам об отношении Агронгерра к казни магистра Джоджонаха, он говорил правду.

Настоятель Браумин взглянул на Виссенти — тот энергично кивал, бурно выражая свое одобрение.

— Значит, настоятель Агронгерр, — произнес Браумин. — И да наградит его Бог мудростью, дабы вести нас к истине в эти тяжкие дни.

Он потрепал Делмана по плечу, поблагодарив его за обстоятельный отчет. Потом Браумин встал. Ему предстоял разговор с магистром Фрэнсисом, а затем и со старым Джеховитом, который прибыл час назад и чувствовал себя совершенно разбитым после путешествия.