Проклятие демона

Риа Юлия

Все лампы в спальне были выключены, и лишь пламя, с треском уничтожающее дрова в камине, слабо разгоняло ночную тьму. Кеорсен лежал на кровати поверх покрывала. С распущенными волосами, в одних штанах, он снова читал записки Майкрама. Точнее, не думаю, что именно читал — в таком полумраке даже с демонским зрением тяжело разобрать убористый почерк. Скорее всматривался в знакомые буквы. Может, пытался понять Майкрама. Или как он, Кеорсен, пропустил угрозу у себя под носом. Но, если честно, не думаю, что у Кеорсена был шанс ее разглядеть. В своей семье

он не сомневался, верил в нее так же сильно, как и Рейшар в свою. И удара в спину точно не ожидал.

Я сделала четыре шага к кровати, а потом, едва заметив движение Кеорсена, готового повернуться ко мне, полоснула себя стилетом по руке.

— Сатрея! — В одно мгновение демон оказался рядом и, отшвырнув оружие, зажал порез ладонью. — Что ты творишь?!

Родные глаза полыхали яростно-алым. Но я не испугалась. Я давно перестала опасаться гнева Кеорсена — он никогда не навредит мне. И единственное, чего я боялась, — что он может навредить себе.

— Ты говорил, моя кровь тебя манит, — тихо произнесла я, неотрывно глядя на демона. — Говорил, что дурманит и не позволяет сдержаться.

— И ты решила проверить, так ли это? Уже забыла? — Голос Кеорсена прозвучал холодно, как зимний ветер в горах.

— Не сдерживайся. Прошу тебя, хватит. — Я коснулась свободной рукой его щеки. — Не пытайся контролировать все на свете. Некоторые вещи, события или чувства должны оставаться свободными. И попросить о поддержке — это не слабость, мое сердце. Нет, не проси ее, — исправилась поспешно, — но и не отталкивай. Прошу тебя.

— Сати, не нужно. Я в порядке.

— Не в порядке, — возразила я, глотая подступивший к горлу ком.

Не получается… Кеорсен по-прежнему не подпускает меня, не дает пробиться сквозь барьер его самоконтроля. Неужели все напрасно?

— Пожалуйста, Кеор, — прошептали мои губы. — Пожалуйста…

Не в силах и дальше смотреть на его лицо, вновь ставшее пугающе-спокойным, я закрыла глаза. По щекам покатились слезы, но я даже не шевельнулась, чтобы их стереть. Когда надежды разбиваются, нет смысла трогать осколки — обратно их не собрать, можно лишь изрезать пальцы.

Я услышала тяжелый вздох, ощутила теплое прикосновение к щекам — Кеорсен стер мои слезы. А после он потянул вверх мою порезанную руку и коснулся ее губами. Из груди вырвался всхлип — смесь облегчения и новой надежды. И с каждым движением Кеорсена, с каждым его более жадным глотком моя надежда крепла.

Когда Кеорсен одной рукой обнял меня за талию и притиснул к себе, я с готовностью подалась навстречу. Прогнулась, прижимаясь сильнее, и запустила пальцы в его волосы. Все во мне привычно отзывалось на его прикосновения, и с каждой секундой желание разгоралось все ярче. Поэтому, когда Кеорсен вдруг отстранился, я не смогла сдержать разочарованный стон.

— Сати… — Голос высшего прозвучал хрипло. — Ты… твоя кровь… Ее вкус изменился.

Я никогда не видела его таким растерянным. Он вглядывался в мое лицо с неверием и… надеждой?

— Что? Но почему?

— У

высших демониц вкус крови меняется только в одном случае — когда они носят под сердцем дитя.

В животе защекотало, словно от падения с большой высоты. Я расслышала каждое слово, каждый звук, сорвавшийся с губ Кеорсена, но смысл сказанного не спешил проникать в сознание. Он облепил меня подобно пуховому одеялу, уютно и мягко, едва ощутимо впитался в тело и собрался в груди теплым шариком. Под моими ребрами теперь билось не сердце — маленькое солнце, чей свет заполнял меня клетка за клеткой. Я ощущала его на кончиках пальцев, подрагивающих от волнения. Прижала их к животу и, глядя на Кеорсена, выдохнула:

— Думаешь, я беременна?

— Да, мой свет. — Он нежно обнял мое лицо ладонями. — Ты величайший дар, ниспосланный мне Великим, мое драгоценнейшее сокровище.

Его глаза вновь сияли лунно-белым светом, на губах застыла улыбка, а на лице — выражение бескрайнего счастья. Почти такого же, какое переполняло мою душу.

— Не закрывайся от меня, — попросила я.

Улыбка Кеорсена стала мягче.

— Никогда, мой свет. Больше никогда. Обещаю.

Меня заключили в объятия. Такие бережные и трепетные, что горло вновь сдавило подступившими слезами. А потом я вдруг почувствовала, как грудь Кеорсена затряслась от сдерживаемого смеха.

— Что? — Я попыталась отстраниться, но меня удержали.

— Ничего. Просто представил, насколько быстро задергается глаз Маорелия, когда я снова нанесу ему неожиданный визит.

— Снова? — Я все же приподняла голову и встретилась взглядом с улыбающимся Кеорсеном.

— Ты же не думала, что я оставлю его действия безнаказанными? — Тон казался шутливым, но за ним отчетливо слышалась угроза. — Вредить я ему не стану, но поверь, Маорелий будет еще до-о-олго сожалеть о своих поступках.

— Он точно не пострадает?

— Не беспокойся, мой свет. Твой отец будет жить. Пострадает только финансовое состояние его рода, а еще — его гордость. Но это, в сущности, уже детали.

— А Хемильдеор и Шимран? — Я вспомнила, что Майкрам называл их имена. — Это ведь они стоят за первым покушением?

Меня снова притянули к широкой груди и крепко обняли.

— Не думай ни о чем тревожном. Больше никто не посмеет тебе навредить. Никогда. Ни тебе, ни нашим детям. Я об этом позабочусь.

И пусть обещаниям Кеорсена я верю, но заглушить проснувшееся любопытство оказалось не так-то просто.

— И все-таки — зачем тебе встречаться с Маорелием?

— Заставить его отречься от тебя как от наследницы, — буднично ответил он. — Мне надоело слышать имя Сатрея Рингвардаад. Ты — Артенсейр. С первого дня, как я взял над тобой покровительство, и до конца наших жизней.

Я не ответила — только спрятала улыбку на груди демона и прижалась сильнее. Но, думаю, Кеорсен и не ждал от меня ответа. Он делал то, что считал правильным, — возвращал себе свое. И самое замечательное, что я тоже считала это правильным.