Проклятие десятой могилы
Шрифт:
Хотя кого я обманываю? Они это обожают.
Когда Рокет меня отпустил (хотя скорее бросил), я отодрала себя от грязного пола и дружелюбно толкнула гения в плечо:
— Как жизнь, красавчик?
На Рокете был все тот же наряд, в котором он умер. Потертые шлепанцы и серовато-голубая пижама, похожая на медицинскую форму.
— Где вы были, мисс Шарлотта? Все очень расстроены.
— Правда? Расстроены потому, что меня долго не было? — Блин, как это мило!
— А вас не было? — спросил он и задумчиво глянул вверх.
— Не в этом смысле, — уточнила
Знать бы еще, кто такие эти «все», но не хотелось сбивать Рокета с толку в самом начале игры.
— Все, мисс Шарлотта. Все! — сказал он и сердито поднял руки.
Сердился он точно на меня. Что тут скажешь? Иногда я так действую на людей.
Внезапно Рокет подался ближе, и круглое лицо превратилось в маску любопытства.
— Можно мне посмотреть? — прошептал он.
— Конечно, — ответила я, надеясь, что речь не идет о чем-то исключительно для взрослых. Я с Рокетом в больничку играть точно не буду. — Что бы ты хотел увидеть?
— Их. Врата.
— Ладно. — Я оглянулась. Единственные врата, которые пришли на ум, были воротами, ведущими на территорию дурдома. — Ты о тех, что на улице?
— Они на улице?! — потрясенно переспросил Рокет. — Где каждый может их увидеть?
— Ну да. Это же ворота.
— Нет, нет, нет, нет, мисс Шарлотта! Вы должны их спрятать! Никто не должен видеть их просто так. Все очень, очень расстроены.
Похоже, мы все-таки говорили о разных воротах. И тут меня осенило. Божественное стекло! Портал в адское измерение, который спокойненько лежит в кармане моих джинсов.
— Рокет, кто такие «все», и почему они расстроены?
Он тут же прижал обе руки ко рту, как ребенок, который пытается скрыть волнение. В широко распахнутых глазах сиял восторг.
— Они очень расстроены, — едва не хихикая, проговорил гений.
А это странно. Когда сверхъестественный мир расстроен, Рокет тоже расстроен.
— Да-да, понимаю. Я нарушила правила.
— Не правила, — внезапно посерьезнев, покачал он головой, — а правило.
Вот же невидаль! Я постоянно нарушаю чьи-то неземные правила. Пусть поцелуют меня в зад. Хоть все сразу и каждый по отдельности. Я и так делаю все возможное с тем, что есть. Если эти неземные ребята хотели, чтобы я справлялась лучше, надо было сразу осчастливить меня «Справочником по ангелосмертству для девушек». А вместо этого в моем распоряжении только карта Гарри Поттера, которая готова мне хоть что-то показать, только если я торжественно поклянусь, что замышляю только шалость. Врать ей, между прочим, нельзя, поэтому замышлять какие-то шалости приходится постоянно. А это очень изматывает.
— Ну и фиг с ним, — сказала я, не обращая внимания на то, как у ошарашенного Рокета отвисла челюсть. — Если я покажу тебе божественное стекло, то есть врата, ты расскажешь мне, что значат эти имена?
Рокет недоуменно сдвинул брови.
— Вы знаете, что они значат. Это имена тех духов, что ушли.
— Ага. Это ты мне уже говорил. Но что еще они значат? И неужели они как-то связаны с моей дочерью?
У
— Это еще одно правило, которое вы нарушили, мисс Шарлотта. Вас привяжут к койке.
Я и забыла, что секс с Рейесом и последовавшая за этим беременность вызвали капитальный переполох этажом выше. И по этому поводу они тоже могут поцеловать меня в зад. И даже зацеловать с ног до головы.
— Единственный, кто может привязать меня к койке, — это Рейес.
При упоминании имени Рейеса Рокет от меня отвернулся.
— Вы должны держаться от него подальше.
— Мы с ним женаты, милый. Так что вряд ли что-нибудь получится.
— Солнце и луна не могут быть женаты. Это абсурд. Небеса падут. — Рокет повернулся и уставился на меня умоляющим взглядом. — Все рухнет, мисс Шарлотта.
Я коснулась бледной серой щеки.
— Ничего не рухнет, милый. Разве что вот это здание, если ты не прекратишь царапать стены.
Рокет осмотрелся по сторонам.
— Я должен записывать имена, иначе они сожгут мне мозг. Я должен вытаскивать их из головы, когда приходит время.
— То есть ты должен записывать имена, когда кто-то умирает?
Разглядывая свои произведения искусства, Рокет кивнул.
— Но почему именно эти имена? Что они значат?
— Они ждут в приемной, и их имена нужно записать до того, как их вызовут. Иначе доктор никогда их не увидит.
— А откуда ты знаешь, кто есть кто? Ты можешь их прочитать?
Раньше Рокет приводил меня к конкретным именам, а значит, наверняка может их прочесть.
— Мне не нужно их читать, мисс Шарлотта. Они сами говорят мне, кто они, когда я спрашиваю.
До того как прийти сюда, я знала, что вряд ли многого добьюсь, но надеялась узнать хоть чуточку больше. Например, какой-нибудь намек на то, что говорила Слива. Хотя…
— Слива сказала мне, что эти имена ты выбираешь не просто так. Что ты записываешь их для моей дочери. Для Пип… то есть для Элвин. Это правда?
Рокет поморгал, словно я не на шутку его озадачила, потом шагнул к стене и провел толстым пальцем по одному из имен. И все же он мне не ответил, а мне не хотелось на него давить.
— Ладно, Рокет, — сказала я, засунув руку в штаны. Точнее в карман. — Я покажу тебе врата.
— Всё, — внезапно сказал он отчужденным голосом. — Абсолютно всё.
Я оставила в покое кулон, подошла к Рокету и посмотрела на имя, которое он гладил пальцами. Оно было написано на арабском. Говорить на этом языке я могу, а читать — нет. Имя рядом было на испанском, а ниже — на корейском.
— Что значит «всё»? — спросила я.
— Что будет, когда он узнает, что вы натворили?
— Кто? Нет, минуточку. Что я натворила?
— Сын, — уныло ответил Рокет. — Солнце не может жениться на луне.
— Рокет. — Я развернула его к себе, и это было все равно, что разворачивать комбайн. Причем не сидя за рулем, а вручную и стоя рядом с ним на льду. — Когда ты говоришь, что солнце не может жениться на луне, ты имеешь в виду такое солнце, как у нас в небе?
Рокет покачал головой: