Проклятие эльфов
Шрифт:
— Если надоем, отправишь на другой корабль, - посоветовала Николь.
Виктор кивнул, заверив, что так и поступит.
Глава двенадцатая
Холоу.
Третий весенний месяц.
Несколько экипажей в сопровождении эскорта вооруженных всадников остановились около ворот пограничной заставы государства Холоу. Тщательно проверив бумаги, стража открыла железные засовы и впустила кавалькаду. За последним всадником ворота вновь закрылись. От заставы дорога была мощенной крупным булыжником. Несколько деревень виднелись вдали. По обеим сторонам дороги раскинулись поля. Была
Княгиня Прауд смотрела в окно на унылый пейзаж. Гувернантка сидела напротив. Дети спали, прильнув к ней с двух сторон. Мерное покачивание кареты убаюкивало даже взрослых. Только княжич не мог спать, внимательно изучая все встречающиеся деревни и города. Он уже совсем оправился после болезни и выглядел как обычно. Следы от ран остались только в его памяти, как и загадочный посетитель, назвавшийся братом Велиамора. Бенедикт очень жалел, что не смог тогда увидеть литиата, и подробно выспрашивал о нем маму.
Сейчас он изучал незнакомую страну и ее обитателей, стараясь не упускать деталей. Хотя не надо было обладать особым даром, чтоб понять, что в Холоу тьма распространилась также как и в Вандершире. Встречавшиеся по дороге крестьяне и горожане подозрительно косились на чужеземцев и их вооруженный эскорт. Никто не желал долго общаться с ними и, только указав нужную дорогу, спешили откланяться.
Княгиня Прауд впервые была в Холоу, как и ее спутники. В еще двух экипажах ехали лорд де Ланье с семьей и барон Рочестер с супругой. Все эти семьи поспешно покинули Уайтпорт, когда там начались волнения. Не желая попасть в гущу военных действий, дворяне решили на какое-то время удалиться в соседний Холоу. Принцесса Виктория пообещала им теплый прием и всяческую поддержку.
Расположенный недалеко от Вандершира, Холоу был не так богат лесами и плодородными землями, и не имел выхода к Теплому морю. Столица, Стоунхолд, находилась в северной части страны. От западной границы, откуда ехали вандерширцы, до нее было несколько дней пути.
Столица встречала их неприветливо, холодным туманом и затянутым облаками небом. Стоунхолд окружала высокая каменная стена. Заставы с вооруженными часовыми имелись в каждой башне, расположенной в километре друг от друга на всей протяженности громадной стены.
Главные ворота, к которым подъехали вандерширцы, были хорошо укреплены и закрывались опускающейся толстой решеткой с острыми кольями внизу. Днем они были открыты и горожане могли беспрепятственно покидать столицу. На ночь решетку опускали, и в город уже нельзя было ни войти, ни выйти из него.
Вновь показав солдатам бумаги, вандерширские дворяне попали в город, проехав под широкой аркой ворот. Улицы Стоунхолда были пустынны несмотря на полуденное время. Редкие прохожие спешили укрыться от плохой погоды в трактирах и своих жилищах. Бенедикт не мог уже хорошо рассмотреть архитектуру и людей. Кареты ехали по узким улицам, так что в окошко можно было разглядеть только сплошные серые стены с редкими узкими окнами.
Столица Холоу очень отличалась от Уайтпорта, к которому он привык с детства. Все тут было другим, улицы узкими и вообще без растительности. В то время
Улицы вились по Стоунхолду, как ручьи в скалистых расщелинах. Иногда, выезжая на площадь, можно было разглядеть величественные, но мрачные здания, отличавшиеся от других более изысканной архитектурой и отделкой. А их шпили уходили так высоко в небо, что многие не было видно из-за густого тумана. На каждой площади перед таким зданием стоял монолит, высеченный из темного гранита, изображающий старца в длинной одежде. Одной рукой он сжимал длинный посох, служивший ему опорой, вторую простирал вперед, открытой ладонью вверх. Старец словно обращался к смотрящему на него с призывом, но садившиеся на ладонь птицы сводили этот эффект на нет. Памятник становился похожим на усталого путника, кормящего птиц с ладони.
Бенедикт усмехнулся, представляя сколько хлопот доставляют эти птицы городским властям. Княгиня поинтересовалась причиной его веселья. Тогда мальчик спросил, что означают все эти изваяния. Изольда объяснила ему, что это воплощения Единого Бога в камне. В Холоу перед каждым собором, посвященном этому культу, был поставлен монумент, чтоб напоминать горожанам об истинной вере. Бенедикт кивнул, хотя не очень понял, почему о вере нужно напоминать да еще и таким странным способом. В Вандершире изваяния Единого были только в церквях, и изображались в несколько ином виде.
Вскоре, миновав шесть площадей с неизменным изваянием и церковью, эскорт выехал на дворцовую площадь. Это была самая большая, но и самая мрачная площадь, а дворец навевал трепет на всех вандерширцев, не привыкших к подобной архитектуре в зеленом приветливом и солнечном Уайтпорте.
Дворец короля Холоу был высоким монолитным зданием, обнесенным не менее внушительной стеной. Казалось, что он высечен из скалы. Черные камни были плотно пригнаны, не оставляя зазоров даже для цепких лап плюща. Узкие бойницы можно было разглядеть лишь на башнях, возвышавшихся над всем строением. Ворота открыли после третьей уже проверки бумаг, и гости въехали во внутренний двор. Решетка позади бесшумно опустилась, вонзившись в камни мощными железными кольями. Во дворе их встретили несколько лакеев и десяток слуг. Вещи тут же были сняты с экипажей и отправлены в недра громадного неприступного дворца.
Бенедикт один не робел, глядя на этот шедевр мрачной архитектуры Холоу. Остальные дворяне неловко ступали, неосознанно держась поблизости друг от друга. Даже лорд де Ланье, присланный Майклом, чтоб шпионить за королем Эриком, поежился. Его дочь и воспитанница шли позади в сопровождении все той же сушеной экономки.
Бенедикт обернулся и, встретившись взглядом с Вероникой, кивнул ей и улыбнулся. Во время путешествия и остановок на постоялых дворах, он успел завести с ней более-менее прочную дружбу. Девушка тоже улыбнулась ему, приободренная его неунывающим видом.