Проклятие Гиацинтов
Шрифт:
— Вы что, дорогу плохо знаете? — зло спросила Алёна, с ненавистью оглядываясь на дом номер четыре, где жила старая зараза Лунина, доставившая ей столько хлопот. И осеклась, увидев свет в окнах…
Бабка вернулась с дачи! Ну, сейчас она ей…
Велела таксисту остановиться, торопливо сунула ему деньги и выскочила вон. А он, наверное, так и отбыл в убеждении, что вздорной дамочке не понравился выбранным им маршрут.
На самом дел вздорная дамочка была ему благодарна, но на то она и вздорная, чтобы строить из себя бог весть что!
За некоторое время до описываемых событий
Телефон звенел, но Лерон не подходила. С раздражением слушала непрекращающиеся звонки и не могла понять, почему ни Ларисса, ни Микка не
Телефон разрывался.
«Что им надо? — раздраженно подумала Лерон. — Ни минуты покоя…»
Эту неделю, что она прожила в городе, ей и в самом деле не было от Лариссы и Микки ни минуты покоя. Казалось, они за ней следят и шагу ступить не дают одной. Ларисса возила ее по магазинам, спортзалам, саунам и салонам красоты; к ним периодически присоединялся Микка с выражением откровенной скуки на лице. Одну Лерон оставляли только ночью — к ее великому облегчению. Хоть ни слова не было сказано, но предполагалось, что супруги возлягут на общее ложе только после процедуры узаконивания своих отношений в ЗАГСе. Все, что было между ними раньше, — не в счет. Жизнь начнется с чистого листа и с чистой простыни, которую, на счастье, уже не нужно будет пятнать кровью и вывешивать на забор.
Ларисса к Лерон тоже больше не приставала. Видимо, ждала, когда сожительство с педиком, до смерти влюбленным в другого «голубка», Лерон обрыднет и она проникнется мыслью о том, что без женщин жить нельзя на свете, нет. Лерон показалось, что именно с этой мыслью Ларисса потащила ее и в сауну. Однако номер не прошел. Лерон жутко боялась, что там на нее нападут извращенки-феминистки вроде «дорогой свекрови» и ее подружайки Лады, даже решила в случае чего разыграть сердечный приступ и начать во всю глотку звать врача: авось какая-нибудь обслуга услышит, — или сделать вид, будто у нее живот скрутило, нужно в туалет, попросится выйти на минутку — и только ее и видели!
Обошлось. В сауне оказались совершенно нормальные тетки, натуралки, болтушки и матерщинницы. Владелицы магазинов, косметических салонов, рекламных центров… Лерон сначала подумала, что они просто расслабляются от рафинированной жизни бизнес-леди, но потом поняла, что рафинированного-то в них — только понты: одежда, костюмы, квартиры и машины. Встречаясь с ними потом, после сауны, в салонах, магазинах, в дороженном спортклубе «Планета Спорт», Лерон тихо ужасалась тому, как, в каком тоне они разговаривают друг с другом, с продавщицами, тренерами и даже со своими мужьями и детьми. Особенно с детьми! Вопрос «Ты чо, офуел (офуела)?» был сакраментальным, причем, разумеется, вместо «ф» в оригинале употреблялась другая буква. Ларисса на их фоне казалась аристократкой с голубой кровью, а может, она такою и была. Единственной из ее приятельниц, кого не встретила Лерон в сауне, была Евгения, директриса магазина «Красный шерл». Впрочем, Лерон ее вообще не видела, потому что войти в этот магазин она не могла себя заставить: название упорно читалось как «Красный херь», и ничего поделать с этим своим извращенным восприятием было невозможно. То каменье херь, которое обнаружилось в кармане куртки, она сразу подарила Лариссе и больше старалась о нем не думать. Оно свое дело уже сделало, черт бы его подрал!
Как-то раз, увидев испуганное лицо Лерон, слушавшей матерную тираду одной из самых преуспевающих дам Нижнего Горького, Ларисса сказала, что все эти так называемые бизнес-леди — просто деревенские выскочки, купчихи, а их мужья — такие же купцы-хапуги, о каких в книжках можно прочесть.
— Нет на них нового Островского, нет Александра Николаевича! — говорила она, презрительно подергивая углом рта. — Я все Жужке говорю: отцепись ты от своей античности, пиши картины а-ля рюсс, а темы бери с полотен Кустодиева, Федотова, Перова и прочих. Представь «Неравный брак» Пукирева в современной интерпретации!
Лерон кивала: мол, представила, да, это потрясающе! — но разговора не продолжала. Как только упоминалось имя Жужки, ее точно столбняк сковывал. Она прекрасно понимала, что Ларисса почуяла неладное, не зря же
Но даже подумать об этом толком у Лерон почти не было времени. Днем ее не оставляли в покое Ларисса и Микка, ночью, уходя к себе, она долго не могла уснуть, трясясь под одеялом и напряженно вслушиваясь, не открывается ли дверь, не входит ли кто-то из них крадучись… Умом понимала, что они соблюдают некие правила игры, а поделать с собой ничего не могла: боялась, и все тут. И вдруг повезло: ее продуло около какого-то кондиционера! Простудилась! Разболелось горло! Не так чтобы очень, а все же довольно, чтобы сказаться больной. Она точно знала, что выкроит у своей новой жизни два часа свободы: Ларисса была записана в какой-то массажистке, вроде к настоящей, не к Ладе своей, а может, к кому-то другому, к парикмахеру, но Лерон, само собой, было на это глубоко плевать. Главное, что Лариссин сеанс совпадал по времени с Миккиным бизнес-ланчем с каким-то важным лицом. Лерон толком не знала, чем занимается ее муж, вроде маркетингом невесть чего, однако бизнес-ланч у него был назначен с каким-то профессионалом-взрывником (Лерон случайно услышала обрывок его разговора с Лариссой). Да хоть бы и с профессионалом-парашютистом, Лерон было это совершенно не интересно.
Убедившись, что Лерон целых два часа будет предоставлена сама себе, Ларисса с Миккой почему-то ужасно обеспокоились, как если бы она была трудным подростком-наркоманом с криминальными наклонностями, однако никто своих дел отменить не мог, поэтому на всякий случай вызвали во внеурочное время домработницу. Но она Лерон никак не мешала: возилась себе по хозяйству, а Лерон пошла в гостиную, включила компьютер и набрала веб-адрес, который был длинным и заковыристым, но она его знала наизусть. Этот адрес она подсмотрела, когда Ларисса и Микка разглядывали электронный каталог картин Жужки. Тут же была помещена его фотография, и Лерон, всегда любившая Булгакова, вполне могла бы сказать, что эта виртуальная фотография была то «единственно ценное, что она имела в жизни». Она улучала всякую минутку одиночества, чтобы хотя бы взглянуть на это незабываемое лицо, ну а сейчас, пользуясь неограниченной свободой, так и впилась в него глазами, ни о чем не думая и даже не предаваясь несбыточным мечтам, а просто наслаждаясь невероятным чувством близости с этим человеком и столь же невероятной силой свой любви к нему.
И надо же было именно сейчас кому-то объвиться!
Лерон с ненавистью прислушивалась к телефонным трелям, но не трогалась с места. Надоест же ему, наверное, наконец, аппарат терзать!
Ага, наконец-то и в самом деле надоело. Но тут же телефон снова разразился звонками. Лерон в ярости вскочила и схватила трубку:
— Алло! Никого из хозяев нет дома, позвоните вечером.
— А вы кто, домработница? — спросил веселый мужской голос.
— Нет, я… — смешалась Лерон. — Я невестка… в смысле… я хотела сказать, что ни Лариссы, ни Микки дома нет.