Проклятие итальянского браслета
Шрифт:
Но большинство актеров были иными! Большинство было истинными служителями искусства! Они терпели голод, холод, унижения, высылку из городов, оскорбительное отношение «общества», иногда полную нищету – и все во имя искусства.
Именно их не мог я сейчас отдать на поругание Тихонову и его подлой содержанке. Да я и сам стал бы таким же подлым, если бы позволил этой страсти возобладать над чувством товарищества и самоуважением!
– Ты мерзавец! Ты мерзавец! – вскричал я. – Ты вышвырнешь нас вон? Нет, это я сейчас швырну тебя с лестницы вместе со всеми твоими чинами, званиями и вместе с твоей содержанкой! Не бывать ей в нашей труппе! Не будет того! Ты слышишь, негодяй?!
У меня смерклось в глазах, и
Вот я увидел побледневшее лицо Тихонова, услышал его испуганный, дрожащий голос:
– Да что вы, Никита Львович, успокойтесь, ради всего святого!
Но я не унимался.
– Тише, тише! – твердил Тихонов, явно перепуганный скандалом, который я ему закатил. – Опомнитесь! Выпейте воды! Мы все уладим!
– Я тебя убью… – прохрипел я, делая руками какие-то пассы, может быть, ища горло этого негодяя, но вдруг хлесткая пощечина ожгла мне лицо. В глазах прояснилось, и прямо перед собой я увидел глаза Серафимы Георгиевны. Так это она дала мне пощечину!
– Прекратите истерику, немедленно, – прошипела она. – Иначе я вам глаза выцарапаю. А вы, Вениамин Федорович, перестаньте дрожать, возьмите его под руку, ведите вот сюда, под лестницу… сейчас весь народ на шум сбежится!
Они подхватили меня под руки, но я еще упирался.
– Василий! – крикнула Серафима Георгиевна, поворачиваясь. – Помоги!
Я решил, что она зовет служителя, попытался вырваться, но чьи-то сильные руки так стиснули меня, что я не мог ни вздохнуть, ни охнуть.
– Да, перестарались вы сволочь изображать, Вениамин Федорович, – сказал знакомый голос. – Вышло, что вы актер куда как лучше Серафимы. Говорил я вам, что с этой вашей выдумки ничего не выйдет! А вы за свое… Да ладно тебе брыкаться, Никита, опомнись да взгляни на меня!
Я кое-как разомкнул судорожные веки.
Лицо немолодого, седого человека в черной инженерской тужурке показалось мне знакомым.
Я присмотрелся…
Это был Васильев. Василий Васильев, актер из петрозаводской труппы! Мы не виделись двадцать лет…
Наши дни
Хоть и существует некое почти непреложное правило, согласно которому, если хочешь в старой части Нижнего Горького пойти напрямик и сократить путь, то непременно удлинишь себе дорогу, ибо понятия «напрямик» здесь, в этом городе, который строился исключительно по произволу воображения, просто не существует. Все же нет правил без исключений, а потому Алёне удалось дойти до «Шоколада» от библиотеки почти напрямик и всего лишь за какие-то четверть часа. Однако она почему-то не вошла в главную дверь, которая находилась почти рядом с «L’@Й@toile», а обогнула здание с другой стороны и вошла сначала в «Спар», расположенный на нижнем этаже. События последнего времени волей-неволей заставляли осторожничать. Вообще, строго говоря, если уж играть по навязанным правилам, Алёне следовало зайти домой и переодеться во что-нибудь другое, в чем ее еще не видели. И не для того чтобы продемонстрировать свои зимние наряды, а чтобы сбить со следа слежку. Но в том-то и беда, что около дома, а может, и около квартиры, не исключено, ждут лихие люди, и попасть туда безопасно можно только очень хитрым способом, а для этого ей нужна Сусанна, которая будет дома не раньше чем через полчаса.
Придется идти как есть… Но неохота, ой, как неохота!
Может, конечно, она уже просто пуганая ворона, которая дует на молоко, а может быть, понятие интуиции не просто так возникло в головах умных людей еще во времена Платона и позднейших эпикурейцев, хотя и называлось тогда несколько иначе, как-то там по-гречески, а как – Алёна не помнит, да и не играет это сейчас никакой роли…
Она прошлась по огромному «Спару».
Ну что же, значит, придется идти в разведку без маскхалата.
Чувствуя себя так, словно на лбу у нее уже пляшет светящаяся точка оптического прицела, Алёна поднялась на эскалаторе и прошла по нижнему залу «Шоколада» в «L’@Й@toile». Рекламной девицы, к сожалению, на прежнем месте не было, то есть даже в окоп не спрячешься.
Совершенно верно, прикинула Алёна, вот здесь она стояла, когда ее снимали. Кстати, это легко можно было сделать также и с площадки эскалатора. Круг подозреваемых расширяется.
Со вздохом Алёна поднялась на второй этаж и принялась прохаживаться по магазинчикам, делая вид, будто обуреваема желанием что-нибудь купить. Постепенно она продвигалась к тем отделам, откуда ее реально можно было сфотографировать, примерялась, проверялась, и вот что выяснилось: ни из мехового, ни из чулочного магазинчиков, ни из первого бутика бижутерии этого сделать нельзя. Так или иначе – фотографу предстояло подойти к перилам и встать именно перед прилавком того маленького и очаровательного бутика, где Алёна позавчера покупала украшение для Зои у продавщицы по имени Сюзанна.
Ну уж внимательная Сюзанна-то точно заметила бы такого фотографа! Может быть, сумеет его описать?
Алёна подошла к отделу и разочарованно вздохнула. Сегодня там работала другая девушка – высокая, худая брюнетка лет тридцати пяти с длинными черными волосами, похожая на испанку. Наверное, у Сюзанны выходной. А может быть, она уволилась? Надо спросить.
Алёна подошла к отделу бижутерии.
– Здра… – начала было она и запнулась, уставившись на бейджик на платье продавщицы. На бейджике было написано – «Сюзанна».
– Да, слушаю вас, – улыбнулась брюнетка.
– Э… скажите, а это ваш бейджик? – растерянно спросила Алёна.
– Ну да, а что такое? Имя редкое? Ну, меня вот так назвали. Вы знаете такой телеспектакль театра Сатиры – «Безумный день, или Женитьба Фигаро»?
– Конечно! Обожаю его! Там еще Андрей Миронов играл Фигаро, а Александр Ширвиндт – Альмавиву. И Вера Васильева там, и Татьяна Пельцер, и вообще потрясающий был состав.
– Ну вот, – словоохотливо рассказывала брюнетка, – помните, там такая Сюзанна, невеста Фигаро, из-за нее граф Альмавива с ума сходит? Ее Нина Корниенко играла?
– Само собой, помню.
– Моя мама, когда была мной беременна, все время этот спектакль смотрела, – продолжала продавщица. – И просто влюбилась в эту Сюзанну. Потому меня так и назвала.
– Очень стильное имя, – сказала Алёна. – Мою соседку зовут Сусанна, но мы договорились, что теперь я ее буду называть только Сюзанной.
– Сусанна! – с ужасом повторила продавщица. – Да я бы маме не простила, если бы она меня так толсто назвала!
– Вообще это мысль, – серьезно сказала Алёна, вспоминая, что соседка говорила то же самое. – Даже тема для психолого-физиологического исследования – влияние имени на комплекцию человека. А скажите, Сюзанна, позавчера ваша тезка работала, что ли?