Проклятие из рук в руки
Шрифт:
Учительница скрепя сердце поставила Севке пятерку и вызвала Мишку читать какое-нибудь стихотворение наизусть.
— А за что пятерку? — искренне удивился Тараканов. Будь он на месте учителя, он бы сам себе пару влепил. Чтобы не издевался над тяжелым трудом преподавателя.
— Ты хочешь шестерку? — подняла от журнала утомленные глаза Варвара Виленовна. — А четверку, друг мой, заработать надо.
Грустный Севка вернулся на место и даже пропустил явный триумф Кефали, не только рассказавшего стихотворение, но еще
Валька сияла от счастья. Она даже была готова расцеловать покрасневшего от волнения Мишку. Вокруг храбрых экспериментаторов собралась стайка девчонок, так что к своей парте Севка вернулся не сразу, а когда вернулся, застыл с открытым ртом.
Лежавшая на столе тетрадка по математике была разрисована толстым черным маркером. Среди неразборчивых каракулей виднелось вполне конкретное слово: «УБЬЮ!»
У Севки похолодело в груди, и он быстро оглядел класс. В эту секунду на него никто не смотрел.
Звонок грянул до того неожиданно, что Тараканов вздрогнул.
— Ну-с, что у нас с домашней работой? — Математик довольно потирал руки, прохаживаясь между парт.
Кефаль гордо тянул свою тетрадку.
— А у тебя что? — остановился Сергей Юрьевич напротив Севки. — Забыл?
Тараканов кивнул и стал приподниматься со своего места, чтобы пойти к доске решать домашние примеры.
— Сиди, — махнул рукой математик. — На этот раз я поставлю тебе два, чтобы впредь неповадно было забывать.
И довольный преподаватель пошел к своему столу.
Севка опешил. Это было несправедливо. Это было нечестно. У него все решено, просто он не мог показать учителю тетрадку в таком виде.
В классе повисла тишина. Сергей Юрьевич медленно вел ручкой по списку класса в журнале.
— Тараканов! — вдруг вскрикнул он. От напряжения было слышно, как слегка позвякивают стекла от возбужденного дыхания тридцати человек. — Ты считаешь, что у тебя мало пятерок? — Голос математика звенел от возмущения.
Севка снова стал приподниматься. Сергей Юрьевич услужливо повернул к нему журнал. Напротив его фамилии ровным строем стояли пятерки.
Класс ахнул. Севка быстро оглянулся, надеясь заметить свое проклятие в чьих-нибудь глазах. На него сейчас смотрели все, и у всех на лице читалось злорадство.
— Это не я, — Севка готов был расплакаться. — Это кто-то другой.
— Хотел бы я увидеть того, кто щедро ставит пятерки не себе, а соседу, — скривился в нехорошей усмешке математик, а Севка вздрогнул и покосился на пустующее рядом с собой место Кефали. — Два в четверти и по поведению! Дневник на стол! Завтра родителей в школу! — Сергей Юрьевич сделал выразительную паузу. — И я не уверен, что ты долго задержишься в нашем учебном заведении!
Севка рванул на себя портфель, ставший вдруг необычно легким. Он хотел его
— Это не мое, — прошептал Тараканов, глядя на то, что вывалилось к его ногам. В разноцветной куче виднелись какие-то девчачьи тетрадки с Барби на обложке, маленькая плюшевая собачка, розовый пупс, букварь, вдрызг изрисованный учебник по математике, пара грязных платков, связка переломанных цветных карандашей, яркий глянцевый журнал с полуголым мужчиной на обложке и еще много всего, что в панике Севка не сразу смог рассмотреть.
Ребята, опрокидывая стулья, кинулись ближе к месту событий. Вокруг Севки и математика образовался плотный круг.
— Так. — Сергей Юрьевич медленно поднял журнал и пупса. — Значит, постороннюю литературу читаешь на уроке? — Он потряс перед носом Тараканова глянцевым изданием. — А говорили: талант, энциклопедии щелкаешь как орешки, будущая знаменитость, прославишь школу. А ты просто-напросто позер.
С этими словами математик сжал пупса между пальцев. Игрушка издала сдавленный писк.
И взорвалась.
В классе началась паника. Кто-то орал, кто-то пытался пробиться через парты к выходу, кто-то головой открыл окно.
Математик посмотрел на свои почерневшие руки — взрыв был громкий, но слабенький, начинкой оказалась черная тушь, щедро окатившая Сергея Юрьевича и Тараканова, — и медленно пошел к своему столу.
Севка усиленно моргал, пытаясь смахнуть с глаз тушь, и все дергал головой, прогоняя упавший на глаза почерневший чуб. И конечно же, пропустил тот самый взгляд, который пытался поймать все утро. Тяжелый взгляд своего проклятия.
Глава 4
План спасения провалился
Плохо начавшийся день стремительно катился вперед, преподнося все новые и новые сюрпризы.
После уроков Тараканов в раздевалке взял свою куртку и по привычке сразу полез в карманы. Обе руки пронзила неожиданно острая боль. В карманах у него почему-то лежали маленькие острые тонкие гвоздики, которые он, естественно, туда не клал. Часть этих гвоздиков успела воткнуться в Севкины пальцы.
Пока он сидел в кабинете врача и молоденькая практикантка с выражением ужаса на лице смазывала порезы йодом, прибежал Серега Шейкин и сказал, что Тараканова ищет директор.
С перебинтованными руками Севка спустился на первый этаж. Тут на него налетела какая-то женщина. Она стала трясти его за шиворот с криками, что он чуть не убил какое-то чудо, которое она холила и лелеяла двенадцать лет.
Очумевшего Тараканова вырвали из рук мамаши Матросовой Машки и повели к директору. В полуобморочном состоянии Севка выслушал шквал обвинений, часть из которых не запомнил, а над другой частью так долго думал, что не смог ответить, зачем он систематически издевается над преподавателями.