Проклятие китайского колдуна

Савина Екатерина Ивановна

– Эй, мужик! – позвал дежурный. – Ты чего? Плохо, что ли тебе? Или…

Что еще предположил бы по поводу состояния одного из своих подопечных ленивый дежурный, так никто и не узнал. Толстяк – серым комом метнувшийся к нему, стиснул жирными лапищами шею милиционера и с силой крутанул.

Раздался хруст и уже мертвый милиционер с тихим стоном упал на пол обезьянника.

Толстяк мгновенно освободил своего слугу – Фраера – от ужасных страданий и одним движением руки стер все последствия своего жестокого эксперимента – Фраер поднялся на ноги, недоуменно ощупывая голову.

– Что-то

мне было как-то… – начал говорить он, но договорить не успел.

– Иди вперед, – без слов приказал ему Толстяк, – быстро!..

Фраер послушно вышел из обезьянника и прошел несколько шагов по коридору.

«Сейчас поворот, – лихорадочно размышлял Толстяк, – там еще один дежурный милиционер и два автоматчика. Но автоматчики на крыльце, дежурного, который сидит на вахте, им не видно. Ладно… Ладно… Попробуем»!

– Иди вперед! – снова приказал Толстяк своему слуге. – Если вдруг тебя спросят о чем-либо, скажи, что тебя отпустили…

Фраер повернул за угол и пошел по направлению к выходу. Дежурный на вахте поднял голову от своих бумаг и окликнул его. Толстяк напрягся.

– Эй, парень! – крикнул дежурный. – Времени сколько скажи, а то у меня часы стали…

– Меня отпустили, – не дав ему договорить, механическим голосом произнес Фраер.

Дежурный открыл рот и замер.

Толстяк вышел из-за угла и пошел вслед за своим слугой.

– Вы куда? – окликнул и его изумленный дежурный. – Кто вас отпустил-то? Мне формы для протоколов еще не приносили, а вас уже…

Он замолчал, встретившись взглядом с пылающими глазами Толстяка – и через две секунды опрокинулся на спинку кресла. Тело дежурного конвульсивно выгнулось, он широко распахнул рот, сделав глубокий вдох – последний.

Автоматчики курили на крыльце. Один из них брезгливо держал Фраера за пуговицу на куртке и спрашивал:

– Пропуск твой где? Где твой пропуск, алкаш проклятый… Про-пуск?

– Нас уже отпустили, – повторял Фраер, глядя пустыми глазами в какое-то одному ему ведомое измерение, – нас уже отпустили…

– Мы пропуска сдали дежурному, – поспешил сообщить Толстяк, появляясь на крыльце, – спросите у него… Мы же не знаем, кому пропуска отдавать…

И Толстяк шевельнул пальцами, концентрируя в них энергию. Однако автоматчик выпустил Фраера и сказал, вытерев руку о бронежилет:

– Зла на вас нет никакого… Что заберут пьяных, что выпустят… Он же вообще ничего не соображает! Талдычит одно и то же… Пропуска они не знали кому сдавать. Можно подумать, блядь, первый раз тут…

«Все правильно, – подумал Толстяк, – мы же всего-навсего алкаши. Таких за день до сотни через отделение проходит. Так чего с нами церемониться? Пропуска какие-то… Не так-то уж было и трудно сбежать отсюда… Вот только два трупа там… внутри…»

– Ладно, – проговорил автоматчик, – чего встали? Пошли отсюда, синеморы!

– Уже уходим, – сказал Толстяк, мыслью, вооруженной магической силой перерубая телефонные провода и блокируя радиоволны раций.

* * *

Николай Николаевич поднялся из-за своего рабочего стола, когда часовая и минутная стрелки прочно стакнулись на самом верху циферблата. Николай Николаевич зевнул и с хрустом потянулся.

Потом снова нахмурился. Сегодня после обеда ему позвонили

из Китая – из Гонконгской гостиницы Хуньжоу – сообщили, что постояльцы отбыли в Россию и осведомились о том, что делать с оплаченными еще на несколько дней вперед номерами.

Не дослушав, Николай Николаевич тогда повесил трубку. А сейчас пожалел об этом – можно было попытаться выяснить что-то еще о своем блудном сыне.

Николай Николаевич снова посмотрел на часы – две минуты первого. Совсем ночь.

«Нет, это надо же! – в который раз уже за сегодняшний день подумал он, – просто в голове не укладывается. Родной сын – а не соизволит позвонить отцу, который столько для него делает… Приехал в Китай, почему-то уехал оттуда, хотя мог бы жить на всем готовом и совершенно бесплатно – целых две недели. И сейчас он – скорее всего – находится в Москве… И шляется непонятно где, на его квартире его нет – или к телефону он не подходит… Ну, подойди ты к телефону, ну сними трубку, ну позвони отцу или матери… Нет, – Николай Николаевич вздохнул, – неправильно я своего сына воспитывал. Сам же и виноват. Нужно было ему больше времени уделять, а не бизнесу… А вот… если он в Москве – не поискать ли мне его? Связи у меня есть, и люди – очень хорошие люди, компетентные в таких делах – обнаружат Васика за полдня. Пожалуй, так и поступлю. А то что-то предчувствия у меня нехорошие. Вдруг что с Васиком случилось. Я уже думаю, что…»

Он набрал номер и проговорил в трубку:

– Ивана Ивановича, пожалуйста…

Через минуту Николай Николаевич уже разговаривал с Иваном Ивановичем.

– Как служба, Ваня? – спросил он. – Извини, что так поздно… А у меня к тебе просьба. Мой сынок непутевый сейчас в Москве, а я не могу его разыскать. Подсуетись, пожалуйста, немного, пошли своих ребятишек на поиски… Да, вот опять такая ситуация. Пороть его надо было в детстве, а теперь поздно… Сделаешь? Спасибо. Спасибо большое. Ты знаешь, за мной не пропадет. Всего доброго.

Положив трубку, Николай Николаевич вздохнул с облегчением.

«Ну вот, – подумал он, – теперь – меньше, чем за сутки моего придурка найдут. Третий раз уже за последний год беспокою Ваню. Служащих серьезного учреждения заставляю разыскивать своего непутевого отпрыска…»

Тут ход его мыслей был прерван телефонным звонком.

– Кто бы это мог быть в такое время? – недоуменно проговорил Николай Николаевич. – Рабочий день у меня давно закончен, даже секретари все ушли… одна охрана осталась. Светлана? Звонила два часа назад, обещала перезвонить завтра с утра. Может, это сынишка мой объявился…

– Алло? – включив свой мобильный телефон, проговорил в трубку Николай Николаевич.

– Николай Николаевич! – раздался в телефонном динамике взволнованный голос. – Это Яков Семенович вас беспокоит! Простите, ради бога, за столь поздний звонок, но я знаю, что вы часто засиживаетесь за работой допоздна и вот… осмелился позвонить.

– Здравствуйте, Яков Семенович, – поздоровался и Николай Николаевич, – что-то случилось? Голос у вас такой…

– Случилось! – выкрикнул Яков Семенович. – Мне необходимо срочно с вами встретиться. Это по поводу нашей финансовой операции. Появились новые обстоятельства, которые нужно обсудить немедленно.