Проклятие королевы фей
Шрифт:
Остин мучительно долго смотрел на темное окно и поэтому не заметил сгорбленную фигуру, вынырнувшую из тени и крадучись двинувшуюся вдоль стены.
25
Все дни Холли пошли по заведенному распорядку. Она не испытывала недостатка ни в чем, Не считая свободы.
Ее невидимый тюремщик присылал через Винифриду огромные букеты свежих цветов: позднего жасмина, лесных гиацинтов и кроваво-красных роз, наполнявших башню печальным благоуханием уходящего лета.
Выбрасывая цветы из окна, Холли,
К арфе, которая уже была у нее, добавились лютня с новыми струнами и флейта с мундштуком, идеально подходящим Холли. Появились ноты: редкие произведения для сопрано, а также красочные манускрипты.
Заброшенные музыкальные инструменты грустно молчали; книги оставались нетронутыми.
Остин расщедрился настолько, что позволил Элспет помогать своей госпоже коротать долгие дневные часы. Милая Элспет обладала даром жизнерадостно болтать ни о чем, но и ей не удавалось скрыть тревожные взгляды, которые она бросала украдкой на осунувшееся лицо Холли.
Молодой женщине порой приходило в голову, что бесконечно долгие дни заточения свели бы ее с ума, если бы не безудержная свобода, ниспосылаемая ей в темноте ночи.
Ибо после того как Холли отпускала Элспет и гасила свечи, Остин, скользнув к ней в кровать, нежно околдовывал ее тело. Перестав быть ей мужем, он превращался в невидимого любовника, являющегося к ней в темноте, похищающего после каждого ночного посещения еще одну частицу души Холли.
Остин не целовал ее в губы и не позволял ей ласкать себя. Молчание он нарушал лишь затем, чтобы шепнуть, что он с ней сотворит сегодня, и скоро один его приглушенный голос у самого уха Холли стал доводить ее до грани исступления. Если бы в ласках мужа присутствовал хоть какой-то намек на жестокость, Холли, возможно, со временем возненавидела бы его, но руки Остина боготворили ее тело, словно святыню. Никогда прежде Холли не знавала такого безудержного наслаждения. И такого отчаяния.
Остин не пропустил ни одного чувственного места ее тела, взяв штурмом последние бастионы невинности Холли с такой нежностью, что она уткнулась лицом в подушку, чтобы заглушить сотрясающие ее тело сладостные судороги.
И вот наконец, когда Остин, не выразив ни звуком свое удовлетворение, встал с кровати и, натянув рейтузы, двинулся к двери, Холли, не выдержав, нарушила свое молчание.
— Долго так будет продолжаться, сэр? — воскликнула она, стиснув зубы от нахлынувшего с запозданием чувства стыда за минутную слабость. — Неужели я дала вам повод ненавидеть меня так сильно?
Остин задержался лишь на одно мгновение. Затем, закрыв дверь, осторожно опустил засов, оставив Холли наедине с ее угасающей надеждой.
Элспет бросила на свою госпожу встревоженный взгляд. Холли беспокойно ходила по комнате, и рукава ее платья с длинными разрезами развевались при каждом шаге. Всякий раз, проходя мимо
— Что-то не по сердцу мне этот блеск ваших глаз, дитя мое, — сказала наконец Элспет, откладывая пяльцы. — Так же в точности они блестели, когда отец отказался подарить вам пони. Вы спрятались в тележке жестянщика, а потом убежали из замка в снежный буран. Вам было тогда шесть лет. Лишь два дня спустя бедный ваш отец нашел вас свернувшейся калачиком в дупле вяза. От беспокойства он едва ума не лишился, да, но тогда он только и смог, что покрыть ваше грязное личико поцелуями.
Мимолетная грустная улыбка тронула губы Холли.
— Возможно, если бы он вместо этого строго наказал меня, я сейчас не находилась бы в таком тупике.
Дверь распахнулась, и показалось круглое лицо Винифриды.
— Элспет, пора идти.
Служанка заколебалась, не желая оставлять свою госпожу в таком подавленном состоянии. Бледность придавала Холли нездоровый вид, точно она подхватила какую-то неведомую лихорадку, грозившую сжечь дотла ее саму и всех, к кому она прикасалась.
— Спокойной ночи, — тихо промолвила Холли.
Элспет беспомощно взглянула на Винифриду, но валлийка, беспокойство которой было под стать тревоге Элспет, лишь покачала головой. Служанки откровенно обменивались мнениями о плачевном состоянии Холли, но не знали, как разорвать этот порочный круг. Их господин и госпожа точно сошлись в черном танце душ, бесповоротно решив довести его до трагического конца.
Элспет, не в силах предложить Холли ничего другого, с чувством потрепала ее по плечу.
— Да хранит вас бог, миледи, — прошептала она, пытаясь отмахнуться от ледяного озноба недоброго предчувствия.
После ухода Элспет Холли принялась расхаживать по комнате. Грустить некогда, впереди у нее много дел. Вместо того чтобы по обыкновению загасить пламя свечей, Холли достала все припасенные за несколько дней свечи и поднесла огонь к каждому фитилю. В комнате стало светло как днем.
Если Остин придет к ней, то пусть это произойдет при ярком свете. Она больше не позволит ему прятаться за щитом темноты. Она смело встретится с ним взглядом в залитой светом комнате, не обращая внимания на краску стыда, которая покроет ей лицо при воспоминании о том, что происходило в темноте.
Она добьется от Остина правды. И если он поклянется рыцарской честью, что никогда не сможет полюбить ее, она, унизившись перед ним в последний раз, упросит его отослать ее назад в Тьюксбери. Нестерпимая боль стиснула сердце Холли, но она справилась с нею.
Как и все предыдущие вечера, ей оставалось только ждать. Подойдя к окну, Холли вдохнула полной грудью запах цветов, вянущих на каменных плитах внизу, не замечая вожделенного взгляда, следящего за ней из сгущающихся сумерек.
Сегодня вечером он не пойдет к ней.