Проклятие короля
Шрифт:
«Ну, и что же ты творишь, дура?! — мысленно взвыла я. — Такая слабая оборотная печать будет пить его НЕДЕЛЮ!»
Маг криво усмехнулся, кое-как встал на четвереньки и потянулся к ритуальному ножу, валяющемуся на краю кровати:
— Умри, тварь!!!
Услышав его шипение, я вырвала одну из перемычек, которыми несколько дней назад, сидя в кабинете отца перед донельзя удивленным Облачком и эрром Гериельтом, собственноручно замкнула почти готовую печать Ограничения. И время замедлило свой бег…
…Рука эрра Урмаса, сжимающая нож, застывает
…Выпавший из парализованных пальцев клинок больно бьет по левой ключице, вспарывает кожу и бессильно соскальзывает на простыню…
…Печать Великого сна, сплетенная над эрром Урденом, погружает приподнимающегося мага в небытие…
…Предплечье эрра Урмаса со всего размаху бьет по моей многострадальной груди, а кисть оказывается в пяди от моего лица…
…Моя голова, мотнувшись справа налево, цепляет кляпом за руку и кое-как выворачивает его изо рта…
…Мои зубы смыкаются на большом пальце эрра Урмаса, как клещи кузнеца, удерживающего заготовку над наковальней…
«Думать несколькими потоками действительно удобнее…» — мелькнуло на самом краю сознания, и время снова ускорило свой бег…
Чудовищный удар, чуть не сорвавший дверь с петель, заставил меня вспомнить о том, что в соседней комнате убивают моего брата. И я, сосредоточившись на действии, принялась плести нужные мне печати. Силы было предостаточно — почти половина моего ПОЛНОГО резерва. Поэтому плетения получались такими яркими, что слепили глаза.
Закончив последнее, я еще раз представила себе нужную последовательность действий и, поняв, что никаких неприятных «сюрпризов» не ожидается, не разжимая зубов, зашипела:
— Урмас-с-с! Сейчас ты почувствуешь боль… Как только поймешь, что готов освободить мою правую руку, моргни…
Парализованный от плеч и ниже маг презрительно прищурился. А через мгновение мои зубы прокусили кожу и уткнулись в кость.
Его глаза тут же полезли из орбит: оборотная печать Бесчувствия, да еще таких размеров, ввергла его в пучину Боли…
…Рот тут же наполнился чужой кровью, однако это меня не остановило — я усиливала давление и не отрывала взгляда от глаз своей жертвы…
…Маг потерял сознание через шесть ударов сердца. А на седьмом пришел в себя — давать ему передышку в мои планы не входило. Поэтому следующие минуты полторы я держала его на самой грани того, что он в состоянии вытерпеть. И ждала…
…Слезы, сопли, искусанные губы, прокушенный язык и кровавая пена, капающая на простыню — в моем сознании отпечатывался каждый штрих происходящего. Почувствовав, что эрр Урмас сломался, я слегка ослабила давление и разорвала одну из нитей печати.
— Бери нож… — прошипела я. — Он за моим левым плечом… Освободи правую руку… Вздумаешь дернуться не так или не туда — поймешь, что боль бывает значительно сильнее… Ты меня понял?
Маг прикрыл веки и зашевелился…
…Как только я почувствовала,
…Дотянуться до левой руки оказалось безумно сложно: жутко мешали путы на правой ноге. Но в итоге, вытянувшись в струнку и изрезав себе запястье, я кое-как перепилила кожаные ремни и тут же занялась ногами…
…С горем пополам утвердившись в вертикальном положении, я сгребла с прикроватного столика свои амулеты, повесила их на шею и поковыляла к дверям. На ходу вливая в себя жизнь.
С нормальной скоростью восполнения это удавалось более чем легко, поэтому, отодвигая в сторону невесть откуда взявшийся на дверях спальни массивный железный засов, я чувствовала себя заново родившейся и готовой ко всему… Кроме того, что увидела через мгновение: в дальнем конце гостиной летало ослепительно-белое солнце, а за ним, мне по грудь, возвышалась меркнущая на глазах куча изорванных в клочья каналов жизни!
В нормальном зрении все выглядело по-другому: подступы к дверному проему, ведущему в коридор, были завалены окровавленными телами и оружием. Эта гора была наполовину живой: некоторые солдаты все еще бились в агонии; один из лежащих в самом низу мечников безуспешно пытался выбраться из-под своих товарищей, опираясь о пол культей правой руки; второй, прижатый к стене безголовым трупом, истошно выл, зажав рукой страшную рану на животе; третий, не обращая внимания на бьющий из обрубка ноги фонтан крови, пытался приставить к нему отрубленную часть. А перед этой горой, скользя по алому озеру босыми ногами, метался Крегг. И ударами своей спаты пытался остановить перебирающихся через гору стражников. При этом находясь далеко ЗА ГРАНЬЮ!!!
«Тьма!!!» — выдохнула я, увидев, во что превратилось его тело. И снова перешла на истинное зрение.
Добавлять ему жизни не было никакого смысла: активированная им связка амулетов превратилась в две чудовищные печати — печать Чужой крови и Великой защиты. Первая, созданная из трех амулетов первой категории, безостановочно тянула жизнь из всего живого, а вторая — поддерживала защиту от магии…
…Легкое шипение в коридоре, рывок Крегга в сторону, и в гостиной ощутимо похолодало. А на том месте, где только что находился брат, вдруг мелькнула ослепительно-белая нить Ледяного копья…
«Там что, еще и маги?!» — вздрогнула я и тут же стряхнула с себя оцепенение…
…Стихийника, почти закончившего плести печать Огненного шторма, я убила так же, как и эрра Валина, — трансформацией его собственного амулета. Стоявшему на шаг позади него жрецу, охваченному всепожирающим пламенем, на всякий случай разорвала кровеносный сосуд в голове. Разумника, пытавшегося повесить на Крегга печать Безволия, отбросила в стену ударом Ледяного кулака. А потом, подумав, остановила ему сердце. Пытавшемуся вылечить его магу Жизни добавила в амулеты перемычек и превратила в кусок льда. А потом взялась за мечников…