Проклятие неудачного четверга
Шрифт:
– То есть ты вообще не понимаешь, с чего это медведь так на тебя взъелся? – спросил Эдвин через пару секунд. – Может, ты опять бекон по карманам заныкал? [2]
Я покачал головой, но всё же улыбнулся.
– Нет, но, может быть, – я говорю «может быть», – Острый соус был прав? – предположил я. – Может, медведю, как и всем остальным, просто не понравился запах папиного мыла? Он в последнее время только и делает, что испытывает на мне свои новинки. Папа в последнее время вообще странный какой-то.
2
Ну
– В последнее время, говоришь? – подколол меня Эдвин.
– Ну ладно, более странный, чем обычно, – уточнил я.
– Я думаю, что мыло, чай, ну или ещё что-нибудь вполне могли стать причиной для нападения, – протянул Эдвин задумчиво.
– Вот-вот, но это же тупо? – продолжил я. – Но, опять же, как медведь мог вот так запросто взять камень и раздолбать стекло…
Тут мне вспомнилось, что некоторые утверждают, что животные способны видеть истинную сущность человеческой души. Вроде теории о том, что собаки распознают социопатов или чуют зло в, казалось бы, приятных людях. Если это так, то, может, я должен стать каким-нибудь больным на голову маньяком, коллекционирующим отрубленные большие пальцы, чтобы потом построить из них масштабную копию Хьюстона и назвать её Пальцстон.
– Эй, – вдруг озорно воскликнул Эдвин. – Спорим, что, даже удирая от медведя, ты нашёл время, чтобы опознать все деревья, мимо которых пробегал? Признавайся. Ведь я прав?..
Я отчаянно замахал головой, стараясь доказать, что никто не думает о таких глупостях, когда спасает свою шкуру. Но он подтолкнул меня локтем, намекая, что, в отличие от остальных сверстников, понимает и одобряет меня.
– Ну да, – сдался я, стараясь быть серьёзным. – Могу даже сказать, что стенд, который Уилбор разнёс в щепки, был сделан из атлантического белого кедра.
Эдвин закатился смехом и покачал головой.
– Тебя не переделаешь, – сказал он.
Я пожал плечами. Поезд как раз подъехал к моей станции.
– Спасибо, – сказал я. – В смысле за всё сегодняшнее.
Эдвин тоже пожал плечами и усмехнулся.
– Не забудь прийти сегодня вечером, – напомнил он. – Вечеринка будет часов до девяти – десяти. Медведей, даже плюшевых, не будет.
Я хихикнул и кивнул ему напоследок, когда двери закрылись.
Пару минут спустя я почти подходил к МЕДИПО, но всё ещё не мог забыть безжалостные, налитые ненавистью глаза медведя в тот момент, когда он собирался разорвать меня. Я пытался отвлечься и называл деревья, которые встречались мне на пути (хотя я проделывал это уже сотни раз):
Клён ясенелистный
Адиантум
Сассафрас
Ясень пенсильванский
Клён ясенелистный со злобной птичкой, слетающей с ветки
Злобная птичка, летящая мне прямо в лицо
Я увильнул и бросился бежать. Птичка едва не пробила мне щёку крошечным клювом. Я решил, что это ещё одна четверговая неприятность, но птица яростно заверещала и, сделав круг, снова спикировала на меня. Прохожие поспешно отступали в сторону, когда я проносился мимо, бешено размахивая руками над головой.
Да что вообще
Когда до магазина осталось совсем чуть-чуть, птичка отстала. Но когда я входил в магазин, то всерьёз задумался, а не вхожу ли я в проклятую пещеру, где отменные раздражители для медведей и птиц притворяются обычным мылом и чаем. Или, может быть, происходит что-то совсем уж непонятное, невообразимое и безумное?
– Что случилось? – спросил мистер Ольсен из-за стойки.
– Меня только что пыталась заклевать птица! – сказал я, еле переводя дыхание и направляясь в заднюю комнату. – Ну и денёк!
– Так четверг же, – заметил мистер Ольсен.
Кроме меня и папы в магазине работает мистер Ольсен, и работает он достаточно давно, чтобы знать о семейном проклятии. Мне кажется, что вряд ли он всерьёз верит в него, но каждый раз подкалывает по этому поводу.
Я сердито посмотрел на него и ушёл в маленькую комнату за стойкой.
Магазин естественных даров и природной органики был крошечным закутком в Линкольн-парке, где живут большинство из наших состоятельных и зазожных клиентов. Он был не больше школьного кабинета и до краёв забит полками с ручным мылом, тониками и прочими здоровыми товарами. Корзины с пророщенными зёрнами и прочими земляными товарами выстроились вдоль стен. Нельзя сказать, что покупатели ломились к нам толпой, но пара-тройка посетителей всегда была. Так что втроём мы вполне справлялись. Даже когда отец уезжал.
Я бросил рюкзак в офисе и надел фартук, прежде чем сменить мистера Ольсена за кассовым аппаратом.
– Мне казалось, что нападения медведя в зоопарке вполне достаточно для четверга, – сказал я, повязывая фартук.
– Ты о чём? – спросил он.
Мистеру Ольсену было под пятьдесят или за пятьдесят, и он всегда носил нелепый старомодный костюм. У него была ухоженная борода с проседью, и он был другом нашей семьи с тех пор, как я родился. Кажется, мистер Ольсен даже произносил последнее слово на маминых похоронах, но я был слишком мал и не помню этого. Пока я рассказывал ему о происшествии в зоопарке, глаза его становились всё шире и шире, но ни естественного ужаса или удивления заметно не было. Мне казалось, что он даже ожидал услышать что-то в этом роде. Как будто такое происходит каждый день. Нет, ну правда, что особенного в том, что медведю вздумалось напасть на ребёнка в зоопарке.
– Ничего особенного, Грег, – сказал он наконец. – Слабаки вы нынче. Случись такое в моём детстве, я бы одолел этого медведя, снял с него шкуру и постелил вместо ковра.
Я кивнул, слабо улыбаясь. Мистер Ольсен – неплохой дядька, когда с ним познакомишься поближе, но вообще-то он был жутким занудой. Вечно ныл про то, как прогнил современный мир. Вот почему они с моим отцом подружились. Они так поклонялись всякому старью, что можно было решить, что их личных богов так и зовут – Рукодел и Ретроград: два таких божка, живущих где-нибудь на облачке и постоянно препирающихся.
Трудно поверить, но у моего отца не было даже сотового. И у меня тоже. Как только я заговаривал об этом, он всегда придумывал отговорки: от них развивается рак мозга, вредно для глаз, дети нынче оторваны от земли и окружающей жизни. Они слишком дорогие. Телефон дядюшки Мелвина взорвался ночью, когда заряжался, и спалил весь дом. (В четверг, конечно же). Ты до тринадцати лет дожил без него и ничего. У меня и электронная почта-то была только потому, что в ПУКах был компьютерный класс, а в публичных библиотеках Чикаго бесплатный доступ в интернет.