Проклятие рода
Шрифт:
Королеву это уже не интересовало:
– Прикажи публично казнить кого угодно, любого приговоренного к смерти преступника, объявив его Бальфором, напялив на него подобающую одежду и заранее выдрав язык, чтобы не ляпнул лишнего. Люди будут уверены, что мы покарали изменника.
– А московит-перебежчик? Продолжим допрос? Может, с пристрастием?
– Подожди! Мне необходимо подумать. – Королева опустилась в кресло и принялась изучать лепнину и роспись потолка, словно там она могла найти необходимые подсказки. Она размышляла про себя: «Почему, прибыв в Стокгольм, этот московит ничего не сказал сразу об английском капитане? Почему признание прозвучало только
– Итак! – Прервала затянувшееся молчание королева. – Московит пусть сидит пока в Вестеросе. Эрика давно уже там нет.
– Ты думаешь, есть какие-либо связь между перебежчиком, Бальфором и Эриком?
– Если бы я была уверена… Но любому человеку, который приходит с той стороны, от этого чудовища, что правит Московией я не верю изначально! Кто мог подумать, что англичанин, столько лет проживший рядом с нами, окажется московитом?
– А ты веришь перебежчику?
– Кое в чем…
– В чем же? – Подозрительно уставился на нее Юхан. Понятно, - подумала королева, - его интересует больше всего собственное происхождение.
– Может, стоило пытать?
– Нет! Он сразу назвал это имя, объяснив, что получил его в Москве, он даже назвал трактир, которым владела жена этого капитана, и даже почему он назывался «Медведь». Это животное – герб города Новгорода. Жена Бальфора тоже была оттуда, выскочив за какого старика-шведа! Мы окружены предателями, Юхан! Московиты и лютеране сейчас заодно. Я приказала отобрать у этой Карин Мансдоттер сына, которого посмели назвать в честь твоего отца Густавом Эрикссоном. Сейчас он в Вильно. У иезуитов. Я сделаю так, чтобы он забыл даже шведский язык! Нам нужно собрать в кулак всю мощь католических государств. Этот французский шалопай Генрих посмел не послушаться свою мать из рода Медичи. Он не женился на моей сестре Анне…
– Но, дорогая, - осторожно перебил ее Юхан, - она была старше его на двадцать восемь лет.
– Это помеха? – Строго посмотрела на него королева, видимо, посчитав, что Юхан намекнул на их одиннадцатилетнюю разницу в возрасте. – Ты забыл, что я младше Анны всего на три года! – Катарина бросила эту фразу, как перчатку в лицо своему супругу. Она неожиданно почувствовала сильный прилив жара к телу, так что пот заструился по спине. Подобные приступы стали происходить с ней все чаще и чаще последнее время.
– Я всего лишь хотел сказать, что твоя сестра уже явно не в детородном возрасте. – Виноватым голосом произнес король.
– Тут ты прав, - согласилась Катарина, стараясь веером остудить пылающее лицо. – Не все так плохо. Если Анна вышла за старика из Трансильвании, то
– Одно из которых Швеция. И наша страна живет по законам Божьим согласно учению доктора Лютера.
– До поры, до времени! – Катарина с треском сложила веер. – Посмотрим, какие вести де ла Гарди привезет из Парижа и Рима.
– Боюсь, это не понравится герцогу Карлу!
– С каких пор ты стал остерегаться брата Карла? У тебя есть основания его в чем-то подозревать? Мне никогда не нравился его взгляд – острый, подозрительный и… умный. Твой брат что-то замышляет, хотя и выдал нам де Морне. Но что француз… пешка. Карл чрезмерно увлекся изысканиями в Священном писании, считает, что мир погряз в грехе, силы тьмы готовятся к новой битве и их передовой отряд составят католики. – Королева продолжила обмахиваться веером, чувствуя, что пора бы ей сменить платье.
– Нет! Карла нам точно не стоит остерегаться. – Король постарался уйти от неприятного разговора. Брату действительно не нравились серьезные изменения в литургии, появившиеся там благодаря Юхану, и он об этом заявлял во всеуслышание.
– А что с Афанасием? Взять под крепкий караул?
– Нет, напротив. Пусть продолжает иметь относительную свободу и хороший стол. А мы проследим за ним. Окружи его шпионами. Всегда и везде его должны сопровождать наши глаза и уши. Я не верю ни единому человеку, хоть как-то связанному с этим безумным Иоанном. И перебежчикам в том числе. Мы продолжим войну с Московией, надеюсь, у нас найдутся полководцы лучше Тотта. Как только де ла Гарди вернется, назначь его командующим войсками в Ливонии. Но, главное, нужно разгадать истинные замыслы московитов, и этого, как его?
– Афанасия Шемякина. – Король вспомнил фамилию московита. – Будь по-твоему, моя королева!
– И не пора ли, мой любимый король, нам покончить с Эриком? Два заговора мы раскрыли! Мы убрали его из Кастельхольма, потому что неподалеку болталась флотилия московитских каперов. Мы убрали его из Вестероса. Теперь Бальфор, унесший тайну в могилу… Можешь считать это третьей попыткой освободить Эрика!
– Карстен Роде, «адмирал» каперов, давно сидит в тюрьме Копенгагена, а их флотилия, как ты ее назвала, это несколько мелких суденышек, потопленных датчанами у Борнхольма. – Примиряющим тоном заметил король.
– Мне донесли, что Иоанн ведет переговоры с королем Дании об освобождении этого «адмирала».
– Пустое. – Отмахнулся Юхан. – Они не договорятся. Да и в любом случае мы перевели Эрика подальше от моря. Побережье тщательно охраняется. Мои spyflygor , - король пальцами изобразил трепещущие крылышки, - кружатся по всем рыбацким деревням, фиордам, дорогам, они нажужжат сразу, обнаружив подозрительный корабль близ наших берегов, моим kunskapare , те сообщат фогтам, знающим свое дело и в течение одного, ну двух дней, опасность будет ликвидирована. – Чтобы смягчить разгневанную Катарину, король добавил. – Но, обещаю, еще одна попытка, и Эрик умрет.
– Кто последний из Тайного Совета видел Эрика?
– Кажется, Эрик Стенбок.
– Что он рассказывал? Как себя ведет твой сводный брат?
Юхан засмеялся:
– Он разрисовывает стены.
– Чем? У него есть краски? Ведь мы же приказали не давать ничего Эрику, на чем и чем можно было бы писать.
– Дорогая, - Юхан сложил руки на животе, его взгляд излучал любовь, заодно оценивающе скользнул по фигуре королевы, - у Эрика нет ни красок, ни бумаги, ни чернил, ни перьев. Он использует угольки из камина и рисует на стенах.