Проклятие Синей Розы
Шрифт:
Малыш смешно задергал лапками, запищал, совсем как котёнок, чем развеселил девочку, и она прижала его к себе – тёплый мягкий комочек, и всё же ей этого показалось недостаточно. Девочке страстно захотелось доказать сестре, что игра со щенками – не мальчишеская забава, что они милые и забавные, и прижав щенка к груди покрепче, она поспешила к выходу.
Идти было слишком долго и она бросилась бегом, желая как можно скорее добраться до дома. Кутенок закряхтел, громко заскулил, и Розабэль вдруг услышала позади глухое рычание и звуки приближающейся опасности в виде злой матери-волчицы, у которой так бессовестно
Хвала богу, у Розы сработали инстинкты. На ходу опустив щенка на землю, она в два счёта оказалась на том заборе, с которого совсем недавно упала, и ни длинное платье, ни что иное не стали тому помехой. Девочка, тяжело дыша, смотрела сверху вниз на беснующееся животное, что металось от пищащего на земле щенка до ребёнка, вцепившегося в край забора, но громкий голос родной сестры заставил Розу испуганно вздрогнуть. Изабэль уже бежала к ней, наплевав на страх, в опасной близости от несмышлёного детеныша взбешённой собаки…
– Иза, нет! – закричала Розабэль, но было поздно.
Увидев новый источник угрозы, мать-волчица бросилась на него со всей прытью, яростью, которую приберегла для другой девочки. Она сшибла хрупкое тельце с ног, и Роза услышала страшный крик своей сестры и сама едва не потеряла сознание, схватившись за край забора ещё сильнее, до побелевших костяшек пальцев…
Лауру вышвырнуло из сознания маленькой девочки и всю затрясло. Страшная картина расправы животного над малышкой Изабэль за необдуманный поступок её сестры так и стояла перед глазами, и она едва ли могла отделить свои воспоминания от воспоминаний Розабэль. Словно прочтя её мысли, Призрак Изабэль надменно продолжил:
– Молли метила в шею, но каким-то чудесным образом мне удалось воспротивиться этому, и тогда она вцепилась мне в лицо… Конечно, вскоре подоспела помощь, и меня, окровавленную, изуродованную, отнесли в дом на милость нашей бабушки, которая по истечению нескольких дней сообщила всем, что я умерла.
– Но… - возмущение Лауры сейчас граничило с непониманием. – Ведь ты не умерла, да?! Не тогда…
Изабэль помедлила.
– Конечно, нет. Но помешательство бабули на всём прекрасном сделало своё дело. Она лечила меня несколько дней, наблюдая за регенерацией кожи, не подпуская ко мне никого, даже родную сестру. А после, когда поняла, что былой красоты мне не вернуть, заперла под замок, в одной из нижних комнат и строго-настрого запретила мне оттуда выходить, дабы не нарушать красоты сего места своим непотребным видом. Так, из любимицы, я превратилась в постыдную обузу, смотрящую теперь на мир сквозь замочную скважину – иного мне теперь не позволялось. Потому что для всех теперь я была мертва…
Лаура всхлипнула, принявшись растирать по лицу невесть когда появившиеся слёзы. Она смотрела на девушку и теперь отчасти понимала её неприязнь, из-за того, что та думала, что Лаура – прошлое воплощение Розабэль. Но ведь это ещё был не конец истории.
– Представляешь,
Но, время шло, и Розабэль всё реже вспоминала меня, успокоившись. Да и я почти смирилась, особенно после того, как бабушка однажды, во время одного из моих бунтов, показала мне моё отражение в зеркале, пояснив, что теперь мне с моей внешностью только детей пугать. Да, шрам был ужасен, и я сама узрела это, и в конце концов согласилась с бабушкой принять своё затворничество как таковое. А потом в нашем доме появился Гаспар.
Тяжкий вздох Изабэль выдал её волнение, но она продолжила.
– И мальчика, впоследствии ставшего мужчиной, я красивее не видела. Ради него я вновь пошла против запрета бабушки, научилась открывать дверь с той стороны, сбегать из комнаты по ночам и просто наблюдать за ним, не смея показываться на глаза. Столько лет мне это удавалось! Я знала о жизни местных обитателей больше, чем они сами. Уже тогда я была призраком, но из плоти и крови, и я столько узнала, следуя невидимой тенью за теми, кого я считала своей родней!
Конечно, сначала мной двигало любопытство и ревность. Я думала, бабушка нашла мне достойную замену в лице Гаспара, но после я уже не могла её винить. Он был так красив, что я полюбила его уже тогда, в детстве, и не могла возненавидеть, как бы не старалась. Напротив, я не могла понять глупышку Розабэль, что не замечала его робких ухаживаний. Да, поначалу и она была в него влюблена, но эта влюблённость не могла сравниться с той любовью, что испытывала к нему я! И тот бал, о котором он тебе рассказывал… Это я пришла к нему тогда ночью, притворившись Розабэль! Алкоголь, маска и праздник стали моими лучшими союзниками в борьбе за душу и сердце Гаспара. Я отдала ему свою невинность и гордость и ни разу не пожалела об этом. А дурочка сестра и не подозревала, сколько страсти он готов был ей подарить и какое это блаженство – пребывать в его жарких объятиях! Она, то есть ты, всегда была наивна и глупа, а Гаспар заслуживал большего. И когда бабушка умерла, а Роза встретила своего оборотня, я продолжала утешать его, ночь за ночью, и он принимал меня с распростертыми объятиями каждый раз, как я появлялась на пороге его комнаты…
Лаура почувствовала, как внутри всё закипает. Да, она слушала внимательно и даже очень, и вначале проникнувшись трагичной историей о детстве Изабэль, теперь она чувствовала злость к сестре-близнецу Розабэль.
– Так это всё из-за тебя! – не сдержалась она, выплеснув все эмоции разом. – Ты обманула их всех, из-за тебя пострадали Розабэль, Гаспар и Корвин! Все они стали жертвой твоих хитроумных интриг! И нисколько ты не лучше вашей сердобольной, помешанной на розах бабушки! Если бы ты вовремя призналась во всём сестре или Гаспару, то, возможно, трагедии бы и не случилось!
Изабэль насуплено стреляла злыми глазами.
– Я лишь хотела любить и быть любимой! Посмотри на меня! Разве полюбил бы он такое изуродованное лицо, когда рядом всё время сияла красотой Розабэль?!
– Твоя ложь стоила ей жизни! – не отступала Лаура.
– Ты эгоистка, каких свет не видывал! Да, в детстве ты получила травму по вине своей сестры, но, боги, вы же обе выросли! Да и бабушки, что уродовала твою детскую психику, тоже не стало… Ты должна была им всё рассказать! Обоим! И тогда, возможно, всё сложилось бы иначе…