Проклятие старого ювелира
Шрифт:
– Ну что ж, – усмехнулся вышедший из «шестисотого» Чемпион, – он сам придет ко мне. Баркасова не искать и снять всех с периметра. Охрана обычная. Отбой тревоги.
Достав сигару, подождал, пока один из трех рослых парней, щелкнув зажигалкой, не поднес ему огонек.
– Что у нас с детективами? – Он посмотрел на бритоголового.
– К сожалению сэнсей, пока что на след выйти не удается.
– Вот что, я давал вам сутки. По своей доброте и учитывая мое расположение к тебе, даю еще сутки. Если к тому времени их у меня не будет, сделай себе
– Убит Фролкин с супругой, – ответил мужчина. – Где сейчас Барон и Илина, неизвестно. Супруга Исака по-прежнему в Хабаровске, но ее местонахождение нашим людям установить не удается. Отмычку из ИВС увез капитан МУРа Ларионов. Куда – неизвестно. Мы пытаемся выяснить, но пока безрезультатно. Алимов показания не дает. Сейчас с ним начал работать господин Соболев. В Генеральную прокуратуру он пришел недавно, до этого работал следователем в Тульской областной прокуратуре. Честен, дважды ему пытались дать взятку, и оба раза дающих задержали. Имеет сына и дочь. С женой в браке пять лет. Супруга Соболева Марина Степановна работает бухгалтером в коммерческом банке своего родного брата Антипова Степана Степановича.
– В честь отца сына обычно не называют, плохая судьба, говорят, ожидает. Будет за ошибки папани расплачиваться. Хотя, может быть, это пустая болтовня. Найдите Марину Степановну и поговорите с ее братом. И еще… Ларионов не должен привезти Замкова в Москву. Что там с Хамелиным? – осведомился Чемпион.
– Судя по его интонации, – ответил адвокат, – он в панике. Как я понял, очень хочет убрать всех, кто знает о его…
– Ну что ж, я вполне понимаю его желание, – засмеялся Чемпион. – Но почему же он ничего не делает? Хотя он, как я понял, начал с Фролкина.
– Фролкина убили не его люди, – осмелился прервать его адвокат. – А кто – неизвестно. Хамелеон клянется, что просто не успел.
– Понятно, – недовольно проговорил Чемпион, – что ничего не понятно. Ну что ж, – затянувшись, он выпустил дым в лицо отшатнувшемуся, закашлявшемуся адвокату, – работай, Эдик. И не заставляй меня разочаровываться в тебе. Что с Ганной? Сведения верны?
– Так точно. Она встречается с Григоряном сегодня вечером.
– Отлично! Что с Торбой? – спросил Чемпион вышедшего из дома Геракла.
– Все будет сделано, – отозвался тот.
– Но не раньше чем Ганна уедет на встречу с Григоряном. Давно я желал познакомиться с этим армяшкой, да все не получалось. О чем говорили друзья-воины? – поинтересовался он у молодой женщины.
– Запись разговора ожидает вас в кабинете, – ответила она.
– Ванну и обед, – распорядился Чемпион.
– Ты зачем звонила? – спросил вошедший в спальню Торба. – Вполне возможно, что за нами следят и телефон на прослушке. Я же просил никому не звонить!
– Я маме звонила, – недовольно отозвалась Ганна. – Решила я в Молдавию уехать вместе с сыном. Надеюсь, ты меня
– Умотать решила?! – закричал Торба. – Не выйдет, милая моя! Жировали вместе, а худеть в камере я один, думаешь, буду?! Не выйдет! – Подскочив, он потряс кулаком у нее перед носом. – Я вас всех упеку! Ясно? – Он схватил жену за горло.
И, охнув, вытаращив глаза, осел. Ганна ударила его коленом между ног. Потом она сильно толкнула его в лоб. Торба хлопнулся на ягодицы и, скрючившись, завалился на бок.
– Я уезжаю, – зло повторила она, – и сына заберу с собой.
– А вот и не уедешь, – послышался сзади насмешливый голос Сурикова. Резко обернувшись, Ганна увидела стоявшего у двери адвоката. – Ты ведь тоже давала подписку о невыезде. Надеюсь, помнишь этот весьма неприятный момент? А если все-таки умотаешь в свою Молдавию, назад тебя привезут в наручниках. Молдавия не станет из-за тебя портить отношения с Россией. Ты не Березовский и не Удугов, – усмехнулся он, – даже думать об этом не смей.
– Ты перепутал меня с ним. – Ганна кивнула на застонавшего мужа. – Я дважды была в милиции, но никакую подписку никому не давала! – Она насмешливо улыбнулась.
– Тогда еще хуже, – сказал Суриков. – Ты обещала Воеводе не покидать Москву. А он сумеет сделать так, что тебя закопают в земле Молдавии. Даже не думай об отъезде. Воевода это поймет по-своему, а у него, сама знаешь, суд быстрый.
– Сучка драная!.. – промычал пытавшийся встать Торба. – Я тебе сейчас, заразе…
– Остынь, – буркнул Феликс. – Мне ваши семейные дрязги до лампочки. Надо решить кое-что. Ты говорить можешь? – спросил он сумевшего сесть в кресло Торбу.
– Чего надо?
– Что именно украл у тебя Отмычка?
– Так я же вам полный список дал, – буркнул Торба. – Ментам говорю, что вообще делов никаких не знаю, а вам-то все обрисовал…
– Да вот что-то не сходится. Домушник дал опись того, что он взял у тебя из сейфа. Мы-то знаем, что это было. И там почему-то оказалось больше драгоценностей, чем говорил ты. Что ты на это можешь сказать?
– А что я должен говорить? – покосившись на жену, огрызнулся Торба. – Там побрякушки Ганкины еще были. Так чего я про них упоминать-то буду?
– Ну и зря не упомянул. Воевода мысль держит, что ты утаивал от нас часть товара. А значит, сам куда-то продавал. Он хочет поговорить с тобой.
– Не о чем нам разговаривать. За мной вполне могут следить, и выводить ментов на Воеводу нет никакого смысла.
– Какая осторожность! – усмехнулся Суриков. – И все-таки сегодня в семь он будет ждать тебя в «Космосе». А тебе хочу дать совет, – он взглянул на Ганну, – не вздумай уезжать. Это кончится для тебя очень плохо. Извините, – адвокат поднялся, – откланиваюсь. Можете продолжать свои семейные разборки. Только ты ему физиономию не порть, – улыбаясь, посоветовал он Ганне. – Ведь человеку вечером в ресторан ехать. Что там люди скажут? – Суриков рассмеялся и вышел.