Проклятие сумерек
Шрифт:
Ренье выплюнул вишневую косточку и, вскочив на постели, схватил Труделизу за плечи. Она вскрикнула, но было уже поздно: он уронил ее на простыни и зарылся лицом в ее душистые волосы.
Спустя полчаса Ренье, полностью одетый, уходил из апартаментов виночерпия. До возвращения мужа оставалось ровно полчаса.
Труделиза придирчиво осматривала комнату, чтобы там не оставалось никаких следов присутствия чужого человека.
– Все, дорогая, до завтра. – Ренье поцеловал ее в последний раз и выскочил из окна.
Он ничуть не удивился,
– Следишь за мной, а? – спросил Ренье.
Пиндар покачал головой.
– Это не то, что ты подумал.
– А что я подумал? – Ренье удивленно склонил голову набок. – Потому что я вообще ничего не подумал. Понюхай… – И сунул Пиндару свою руку.
Тот с недоумением наклонился, словно намеревался поцеловать протянутую руку, и провел носом по тыльной стороне ладони Ренье.
– Чувствуешь? – смешливо приподняв брови, спросил Ренье.
– Что? – Пиндар уставился на него, заморгал. – Что я должен чувствовать?
– Запах женской кожи.
– Просто запах кожи. Кажется, ты ел вишни.
– Проклятье, Пиндар, от тебя ничто не скроется! – Ренье захохотал. – Я лежал в постели с женщиной и ел вишни. По-твоему, у меня после этого могут быть в голове какие-то мысли? А вот и ее муж, кстати.
На дорожке сада показался виночерпий. Он шагал уверенным, спокойным шагом. Голова высоко поднята, плечи развернуты.
– Сам по себе вовсе неплох, – заметил Ренье, окинув виночерпия взором, полным почти отеческой заботы. – Мне есть чем гордиться: я выполняю львиную долю его обязанностей. И вот погляди, как хорошо он выглядит. Свеж, бодр и полон сил.
Виночерпий рассеянно приветствовал двоих придворных.
Ренье поклонился, Пиндар последовал его примеру.
– Не смотри на него так пристально, – прошипел Ренье приятелю. – Он может заподозрить.
Пиндар хмыкнул.
– И что он сделает, если заподозрит?
– Понятия не имею. Никогда не знаешь, чего ожидать от добродетельного человека. Другое дело – мы, развратники и пьяницы. Мы предсказуемы, щедры и милосердны.
Пиндар принужденно засмеялся.
– Пожалуйста, не причисляй к числу развратников и пьяниц меня. Я бываю щедр, я почти всегда милосерден. Возможно, я даже предсказуем. Но…
– Ладно, ладно, понял. – Ренье махнул рукой. – Ну вот, Труделиза потеряна для любви до следующего дня, а впереди долгий вечер, и мне надо бы как-нибудь убить время.
– Чем займешься? – полюбопытствовал Пиндар.
– Пойду играть в кости. У меня остался кредит в одной таверне, так что сегодня вечером я рассчитываю изрядно повеселиться.
– И тебе на самом деле весело? – спросил Пиндар.
– Что есть веселье в полном смысле этого слова? – спросил Ренье. И сам ответил: – По-настоящему весело бывает только счастливому человеку. А счастье требует сочетания слишком большого количества независимых друг от друга факторов.
– Кстати, раз уж мы заговорили о сочетании разных факторов, – спохватился Пиндар. – Завтра твой любезный
– Откуда ты знаешь? – насторожился Ренье.
– Случайно слышал разговор. Да не бойся ты, он действительно ничего не подозревает! – рассмеялся Пиндар.
– Думаешь, я боюсь за себя? – Ренье передернул плечами. – Дракой больше, дракой меньше… Даже если он наймет десяток негодяев с дубинами, чтобы проучить меня в темном переулке, думаю, я сумею отбиться… и удрать.
– А что, такое уже случалось?
– Не уклоняйся от темы. Если я и опасаюсь, то только за Труделизу. Она ужасно не хочет развода. Бедность и все такое.
– Понимаю, – кивнул Пиндар. – Бедность отвратительна. Словом, я тебя предупредил.
– Спасибо. – Ренье хлопнул Пиндара по плечу и ушел, беспечно насвистывая.
Пиндар долго смотрел ему вслед, и постепенно лицо бывшего поэта принимало все более странное выражение. «Кретин, – повторил он шепотом. – Все оказалось куда проще, чем я думал… И не надо ничего объяснять. Пока».
Дела шли неплохо, и очень скоро все будет кончено. Одно только оставляло неприятный осадок: тот короткий сон над книгой, так смутивший Пиндара, совершенно не желал развеиваться; напротив – с каждой минутой он представлялся поэту все более реальным.
У Ренье была разработана сложная система добычи средств к существованию. Он потратил немало времени и сил на создание разветвленной сети кредиторов, часть из которых хорошо знала друг друга, а часть – пребывала в неведении. Это позволяло успешно манипулировать незначительными суммами и простительным враньем.
Пользоваться в таких случаях помощью брата Ренье избегал. По целому ряду причин. У Эмери неплохо сложилась жизнь. Может быть, не так хорошо, как мечталось когда-то, но все же старший брат выглядел совершенно довольным. Эмери был избавлен от необходимости заниматься чем-то еще, кроме своей музыки. Дом в столице, хорошая стряпуха, верный старый Фоллон, служивший еще дядюшке Адобекку…
У Эмери не было возлюбленной. Он так и не нашел себе женщину по сердцу. Но разговаривать на эту тему не хотел.
Ренье оставался единственной занозой на гладком жизненном пути брата. Поэтому Ренье не считал возможным обременять Эмери своей персоной более, чем это необходимо.
Случайно или нет, но во время своих вечерних странствий по городу Ренье опять очутился возле «Мышей и карликов». Заходить в эту таверну ему сегодня не хотелось, поэтому он прошел мимо – и скоро остановился на том месте, где накануне нашли тело девушки.
Ренье присел на корточки, рассматривая камни мостовой. Вот здесь была кровь. Добрые жители переулка уже смыли ее, вылив сюда несколько бочек воды, однако следы все же остались, особенно между булыжниками. Поддавшись странному чувству, Ренье коснулся пальцами темного пятна.