Проклятие темной дороги
Шрифт:
— Какой канцелярии? — еще не до конца осознав услышанное, спросил Гартан.
— Моей, — снова поклонился советник. — Вы разве не знали, что наместники в провинциях занимаются всем, кроме налогов? А налоги, перепись населения, учет поступлений в казну — это забота советника и его канцелярия. То есть — вашего покорного слуги и моих людей.
— И вы уже ходили по деревням?..
— Нет, мы успели переночевать, потом привезли вас, и оказалось, что вы счастливо отделались лишь истощением и солнечными ожогами… мы все с нетерпением ожидаем вашего рассказа о спасении из плена кентавров и проведения
Распахнулась дверь — Гартан только сейчас сообразил, что в спальне появилась настоящая деревянная дверь вместо ковра, — и в спальню вбежала Канта.
— Да как вы посмели! — крикнула она, взглянув на старика и вскинув над головой руки, сжатые в кулаки. — Да я вас…
— Милая, — сказал Гартан и протянул руку к жене. — Я…
Канта бросилась к нему, обхватила за шею и стала целовать, бормоча что-то неразборчиво. Краем глаза Гартан увидел, как советник Траспи скользнул к выходу и исчез, осторожно прикрыв за собой дверь.
Прошло немного времени, и со двора донеслись радостные крики, свист и улюлюканье — советник объявил о том, что его милость проснулся.
— Я знала, — прошептала Канта. — Я знала, что ты вернешься… Коготь меня обманул, сказал, что поедет за тобой, а сам отправился к инквизитору… Признался, когда ты вернулся. Я поначалу хотела его убить собственными руками, но потом решила, что это не важно, что ты не мог пропасть или погибнуть… Тебя защищает моя любовь…
— Да, — шепнул Гартан. — Твоя любовь.
Он чуть не добавил «и моя злость», но вовремя спохватился. Он решил, что не станет рассказывать Канте о том, что открыл кочевник. И не расскажет ей о своем выборе. Он даже представить себе не мог, что скажет жена, узнав обо всем. Понимал только, что если она услышит правду, то никуда не уедет из Последней Долины. Ее можно попытаться только обмануть. Придумать очень важную причину, чтобы она уехала… Бежала.
— Что случилось? — спросила Канта встревоженно, почувствовав, как напрягся Гартан. — Тебе больно?
— Нет, — торопливо ответил наместник, проклиная себя за эту предательскую торопливость. — Я еще не очень… еще кружится голова, особенно в твоих объятиях…
Канта осторожно помогла Гартану опуститься на подушки. Поправила одеяло.
— Ты прикажи, чтобы мне принесли одежду, — попросил Гартан.
— Нет.
— Я прошу тебя, мне нельзя долго лежать… — Гартан взял руку Канты в свои пальцы. — Этот советник…
— Траспи, — со странным выражением сказала Канта.
— Да, Траспи… Он сказал, что прибыл проводить перепись и собирать налоги… У сирот и вдов… И ему наверняка все равно, что у них нет кормильцев и что если в этом году они найдут чем заплатить, то на следующий год ни заработать, ни посеять-собрать они не смогут… — Гартан замолчал, чтобы не сказать лишнего, чтобы не вырвалась страшная правда. — Его нужно как-то удержать… остановить…
— Я уже с ним разговаривала, — вздохнула Канта. — И Коготь говорил, даже Картас, как мне кажется, собрался что-то сказать. Представляешь? Наш невозмутимый капитан! Но у Траспи есть предписание и инструкции. И он сделает все,
— Четыреста человек…
— Да, четыре сотни, — кивнула Канта. — Четыре сотни бездельников. Тебе прислали целый двор. Слуги и надсмотрщики. Представители гильдий — торговой, горной, строителей, кузнецов… Почти сотня девок, по сравнению с которыми мои безголовые девчонки — образец благочестия и благонравия. Несколько приехали уже беременными, подхватив деток где-то по дороге сюда… За двое суток пребывания здесь девки, кажется, переспали со всеми егерями и арбалетчиками, стали причиной десятка драк и сотни ссор… А еще три десятка обязательных пажей, присланных для выслуживания рыцарского звания ко двору одного из самых блестящих наместников империи…
— Прости, — не поверил собственным ушам Гартан. — К кому?
— К тебе. К одному из самых блестящих и самому перспективному… — улыбнулась печально Канта. — Советник ведь привез тебе личное послание от императора, подарки и, как намекнул Траспи, полный доспех Мантикоры. Полный, даже с поясом и шпорами. «Вы ведь знаете, какая это редкость и ценность — полный доспех Мантикоры», — произнесла неприятным голосом Канта, явно пытаясь подражать советнику. — И планируется церемония Посвящения, церемониймейстеры замучили меня и Картаса своими разговорами и требованиями… Коготь одного из них взял за грудки, выбил его спиной только что поставленную дверь и уехал к Броду, чтобы там навести порядок. Приезжал арбалетчик, ну тот, что в Драконьей Пустоши с коня упал… высокий такой, бестолковый… Впрочем, не важно. Так он сказал, что на тракте творится что-то невообразимое, люди толпами валят с востока на запад и с запада на восток. Появились какие-то торговцы, бродячие артисты. Ярмарка появилась у Брода, чтоб вы знали, господин наместник. Вот сотник и поехал разбираться и наводить порядок. И наемников поискать. Потому что помощи от императора ждать больше не приходится…
— Ну да, четыре сотни помощников… — Гартан вздохнул, глядя в потолок. — Где их селить?
— Это как раз — наименьшая проблема, — отмахнулась Канта. — Сейчас перед замком, за стеной, стоит табор — лагерем это не назовешь. Плотники вместе с егерями и арбалетчиками валят лес на дома…
— Где?
— В ближней роще, — сказала виновато Канта. — Я знаю, что местные роще чуть ли не поклонялись, но выбора-то нет… в палатках люди не перезимуют, нужны дома. И дрова нужно заготовить… Я приказала, чтобы не все рубили, выборочно. И чтобы нашли еще места, где есть строевой лес…
— Ты разбираешься даже в лесе?
— Ты забыл, что нашел меня в лесу неподалеку от деревни лесорубов? — Канта наклонилась и поцеловала мужа в висок. — Скажу тебе по секрету, когда в детстве я вела себя особенно хорошо, то мне разрешали поработать пилой. Вначале — лучковой, а потом, когда мне исполнилось десять лет, то и двуручной… Я умею готовить в котле на два десятка голодных мужиков, могу сварить любое зелье, могу приготовить съедобное блюдо из травы и листьев… Ты просто не знаешь, какое сокровище тогда подобрал на лесной дороге. И если ты к вечеру не восстановишь силы, чтобы исполнить свой супружеский долг, то я опою тебя хитрым отваром, от которого ты и сам всю ночь не уснешь и мне не позволишь…