Проклятие ульфхеднара
Шрифт:
Ингольв всё выискивал в толпе кого-то. Верно, ждал, что в любой миг сюда могу прибыть Лейви с Гагаром. Несмотря на скверный нрав бывшего трелля, он всё же доверил ему важное дело. Но теперь, похоже, переживал, что тот мог не оправдать надежд. А красноречие скальда сейчас тоже пригодилось бы.
Наконец разбор тяжбы, в которую Асвейг даже не стала вникать, закончился. Не все остались довольны решением Хакона, но в таких случаях невозможно угодить каждому — всегда найдется обиженный.
Фьетра снова выступила вперёд, своим появлением напоминая конунгу, что и
— Я обдумал просьбу о справедливости, с которой ты пришла сюда, Фьётра, — заговорил он после приветствия женщины и тех родичей, что пришли сегодня с ней. — И я готов выслушать всех, кому будет что сказать о случившемся.
— Моего слова и слова родичей моего несчастного мужа тебе не достаточно, конунг? — в тоне женщины проскользнул гнев, который она не смогла скрыть.
Уж верно, догадывалась, что Асвейг успела поговорить с Мёрд о чём-то важном. И теперь чуяла, как горит у неё хвост.
— Нет. Мне не достаточно слова тех, кто заинтересован в одном и том же, — Хакон стиснул пальцами подлокотник и взглянул на Асвейг. — Тем, кто пленён тобой и твоими людьми, верно, тоже есть, что сказать.
— Есть, — громко откликнулась она, чувствуя неожиданную поддержку конунга. — Мне есть, что сказать. И показать тоже.
Глава 7
Асвейг бесстрашно вышла вперёд, гордо вскинув подбородок. Тупым клинком ударило под дых беспокойство за то, что она удумала. Не зря ведь и с Мёрд ходила куда-то, и с Рагной шепталась постоянно. Люди вокруг озадаченно загудели, поглядывая на маленькую и чуть встрёпанную, словно пичуга, девушку. Что она могла поставить против слов Фьётры, которая в поддержке конунга, кажется, и не сомневалась вовсе?
— Что ж, — Хакон с благосклонным интересом окинул Асвейг взглядом. — Я готов услышать из твоих уст о том, что случилось там.
И захотелось вдруг взять её за руку и увести прочь из-под его слишком уж явного внимания.
— Боюсь, моё слово ничего не значит здесь, на тинге. И из пустого в порожнее я переливать не стану. Потому как повторю ровно то, о чём уже сказал вчера Ингольв Радвальдссон, — она махнула рукой в его сторону. — Но, если позволишь, конунг, я призову к ответу того, кто знает больше меня и не меньше, чем Фьётра.
Хакон дёрнул уголком рта в мимолётной улыбке. Мёрд с подозрением покосилась на него, будто поведение мужа тоже показалось ей странным. А уж каким странным оно виделось в глазах Ингольва: они с Асвейг выглядели сейчас, как заговорщики.
— Можешь делать то, что посчитаешь нужным для выяснения правды, — конунг согласно наклонил голову.
Девушка осталась серьёзной. Она обвела взглядом толпу, что с каждым мигом становилась всё плотнее: настолько людям было любопытно всё, что здесь происходило.
— Мне нужна помощь, — громко возвестила Асвейг. — Мне нужно, чтобы кто-то согласился добровольно. Будет неприятно, но вреда
Все притихли, переглядываясь с соседями, никто не торопился выходить вперёд. Девушка, похоже, не удивилась, но продолжила терпеливо ждать, присматриваясь к первым рядам зевак. Кто-то торопился скрыться за спинами других, будто она могла выбрать кого-то сама.
— Я согласен, — звонко выкрикнул кто-то за спиной.
Ингольв оглянулся: к Асвейг начал проталкиваться один из родичей Фьётры, молодой парень, кажется, её племянник. Неизвестно, что толкнуло его на этот шаг, но тётке это явно не понравилось: она попыталась удержать его, но тот вырвался, даже не взглянув в её сторону.
Асвейг встретила его удивлённым взглядом: узнала — и тут же благодарно улыбнулась.
— Ты правда готов? — она подошла, пристально всматриваясь в его лицо, словно ожидала увидеть на нем некое предупреждение о возможном подвохе.
— Да, я готов. Надеюсь только, что ты не заморишь меня, — парень хмыкнул.
— Не заморю. Ты даже ничего не будешь помнить. Как зовут тебя?
— Нёккви.
Девушка повернулась к Хакону.
— Прикажи принести сюда лавку или хоть бревно, чтобы ему было куда сесть.
Конунг приподнял брови и вдруг встал.
— Пусть садится сюда, — он указал на своё кресло.
Парень заметно смутился, поглядывая то на него, то на ошарашенную Мёрд, которая даже отшатнулась, словно ей была неприятна сама мысль о том, что кто-то чужой, не её муж, сядет рядом. Она придержала худыми пальцами сползший ворот лёгкого плаща и перевела взгляд на Ингольва, быстро отыскав его среди других. И столько в нём оказалось неразрешённых вопросов, столько тьмы прошлого, что стало понятно: она всё это время жила им, не отпуская, не пытаясь принять новую жизнь. Может, это и изъедало её, точно недуг. Как бы то ни было, от пышущей силой и здоровьем воительницы, от той, что так влекла его, сейчас почти ничего не осталось.
Асвейг нетерпеливо подтолкнула нерешительного Нёккви в спину, и тот, затаив дыхание, сел в кресло конунга. Девушка исподлобья посмотрела на Хакона, который, любопытствуя, словно всё это было для него неким развлечением, встал рядом.
— Не помешаю? — усмехнулся.
Асвейг покачала головой. Она склонилось к уже испуганно таращемуся на неё Нёккви, взяла его лицо в ладони, провела пальцами по бровям, словно примерялась, подходит ли он для задуманного. А после протянула раскрытую ладонь к конунгу.
— Позволь попросить у тебя нож. Ненадолго.
Хакон качнул головой, явно сомневаясь. Но, откинув полу плаща, всё же снял с пояса добротный кинжал и вложил в её руку.
— Надеюсь, обойдётся без глупостей, Асвейг, — понизив голос, проговорил он.
Вряд ли, кто-то, кроме Мёрд, которая так и застыла на своём месте, Асвейг и мальчишки, услышал это. Но Ингольв, после ритуала наделённый более острыми чувствами, разобрал каждое слово. И не услышал в них угрозы, какой можно было бы ожидать. Наоборот, его тон был пронизан странной мягкостью, а губы конунга на миг даже растянулись в улыбке.