Проклятие виселицы
Шрифт:
Как только Элена скрылась из вида, страх превратился в гнев на себя за этот испуг. Как они смели проверять, достаточно ли хороши её застольные манеры для того, чтобы им прислуживать? Они думают, деревенские едят с пола, из корыта, как свора собак? Можно подумать, ей когда-нибудь понадобится мастер Рафаэль как отец или брат! Да она годами без них обходилась. А если понадобится помощь — теперь у неё есть Атен. Атен! Надо найти его и рассказать новость! Негодование тут же обратилось в волнение, и она восторженно обхватила себя руками. Её избрали, чтобы прислуживать хозяйке поместья! Это наверняка означает деньги и подарки — леди Анна уже упоминала про новое платье.
Она слышала, что богатые хозяйки делают
Раф, оставшийся наверху лестницы, смотрел, как Элена пронеслась за ворота, высоко, как девчонка, подбирая юбки. На тоненькой талии подпрыгивали длинные толстые косы, красным золотом пламенеющие на солнце. Без сомнения, она самая красивая женщина из всех, каких видел Раф. Большинство мужчин сочло бы её неуклюжей и невзрачной в сравнении с черноволосыми дьяволицами, совратившими множество благочестивых рыцарей в Святой земле. Но Элена обладала чем-то, чего в тех женщинах не было никогда, даже в детстве. В ней чувствовалось дыхание чистой невинности, её голубые, как барвинок, глаза смотрели так простодушно и наивно, будто клялись бессмертной душой — эта девушка неспособна никого предать.
Раф поставил на маленький столик перед леди Анной кубок горячего молочного поссета [8] , щедро сдобренного крепким вином. Она сидела в кресле с высокой спинкой, устало сгорбившись, прикрыв глаза, подперев голову рукой. Но Раф знал — хозяйка не спит. Сегодня вечером она не позволит себе уснуть.
— Вам нужно выпить, миледи.
От кубка шёл пар, разнося смешанный аромат гвоздики, корицы, имбиря и мускатного ореха. В животе у Рафа заурчало, однако с едой придётся подождать. Он подошёл к сундуку, за которым ела Элена, и аккуратно убрал ещё остававшиеся на нём бутыль, блюдо и кубок. Потом снял покрывавшую сундук белую скатерть, собираясь с духом, чтобы открыть его. Тяжёлая крышка со скрипом откинулась назад.
8
Поссет — традиционный британский горячий напиток из молока, створоженного вином или элем, часто с пряностями. Был популярен на протяжении столетий вплоть до XIX века. Горячий поссет пили при простуде и гриппе. Поссет считался лекарством для лечения простуды и других заболеваний, средством от бессонницы.
Раф замер, глядя внутрь, на скрюченное тело. Труп лежал на боку, подогнув ноги, руки скрещены на груди. Вонь разложения уже начинала ощущаться, хотя сэр Джерард был мёртв меньше суток. К счастью, запах пока не настолько силён,чтобы проникнуть сквозь толстые дубовые стенки сундука, но при такой жаре нельзя больше медлить с похоронами. Словно в подтверждение, со стропил, как стая крошечных голубей, спустился рой жужжащих мух. Они ползали по лицу трупа, и теперь их уже не удавалось отогнать взмахом руки.
— Сегодня вечером, в большом зале, вам следует объявить о смерти сына, миледи. Сообщите, что мы уже обмыли и подготовили тело, так что незачем его осматривать.
— Нет! — вскрикнула Анна. — Мне нужно больше времени.
Раф отвернулся, не в силах вынести страдания на её лице, но он не мог позволить себе щадить её чувства.
— Его нужно похоронить завтра, миледи. Если оставить ещё
Анна подняла голову.
— Где? — зло спросила она. — Где мне хоронить сына? Церковь заперта, значит, его нельзя положить в фамильном склепе. Чего ты от меня хочешь — чтобы я закопала его под мусорной кучей?
— В камере для заключённых, под фундаментом [9] . Я спускался проверить её этим утром.
— В кладовой! — возмутилась Анна. Думаешь, я хочу бросить своего сына среди вонючих связок сушёной рыбы и бочек маринованной свинины?
Раф в сердцах хлопнул кулаком по стене.
9
Фундамент или подвал под усадьбой или домом, называемый undercroft, обычно использовался для хранения припасов. Нередко undercroft устраивали прямо на земляном полу, а не под землёй, хотя в сохранившихся сегодня средневековых постройках он располагается ниже уровня земли, поскольку поднялся уровень улиц. Undercroft мог быть полностью закрыт стенами, но нередко в нём оставляли открытой одну или более сторон — чтобы телеги и повозки могли въезжать внутрь для загрузки и разгрузки. Большой зал в доме часто строился над undercroft верхним этажом, поддерживаемым колоннами и арками.
— Господи, женщина, ты думаешь, я... — взревел он, но тут же, сделав усилие, умолк, не закончив фразы.
Война научила его — те, кого бросили в наспех вырытую общую могилу, просто счастливцы. По крайней мере, унижение для них закончилось. Отрезанные головы, глядящие пустыми глазницами с крепостных валов, и гниющие обезображенные тела, свисающие со стен, быстро дают понять, что самые убогие похороны — честь, которой нет цены.
Раф глубоко вздохнул, пытаясь говорить спокойно.
— После того как установят гроб, эта часть тюремного подземелья должна быть замурована. Я сделаю это сам. Там сэр Джерард будет спать спокойно до тех пор, пока не снимут интердикт и гроб не будет погребён в церкви.
Леди Анна снова опустила голову на руки.
— Почему... почему он ушёл именно сейчас? — прошептала она.
Раф смотрел в сторону. Разве он не выкрикивал тот же вопрос всю ночь напролёт, обращаясь к чёрным, как ад, небесам, и не получил такой же ответ?
— Все долгие месяцы и годы, пока мой сын был вдали, сражаясь в Святой земле и Аквитании, я десяток раз за день преклоняла колени в молитве за него. Я чувствовала вину, если смеялась или спала, представляя, как смертельно раненный Джерард лежит на поле боя или его пытают варвары-сарацины, или как его корабль разбивается о скалы у побережья Франции и он тонет в бушующем море. И когда вы с Джерардом наконец вернулись и он на коленях поклялся мне, что больше не уйдёт на войну — можешь представить, какую я чувствовала радость и облегчение. Мой сын будет жить и похоронит меня, как и должно быть. Что же я сделала не так? Выказывала недостаточно благодарности за его счастливое возвращение? Пренебрегала молитвой? Или Бог наказывает меня за чрезмерную самоуверенность, за то, что посмела поверить, будто мой сын в безопасности? Почему же теперь Он забрал его?
— По крайней мере, вам известно, как умер ваш сын и где его похоронят. — Раф с трудом выдавливал слова из сжимающегося горла. — Многие матери в Англии всё бы отдали, чтобы знать так много.
— Думаешь, мне надо напоминать об этом? — с горечью сказала Анна. — Мой муж гниёт в общей могиле где-то в Акре. Знаю, мне следует быть благодарной за возможность оплакивать сына над его телом. Но это не утешение. Муж умер в священном крестовом походе, получив прощение всех своих грехов, но Джерард...